В лагере хегелингеров царило горе. Не находил себе места Ватэ: он чувствовал себя виновным в смерти Хетеля. Разве не он должен был защитить грудью своего короля? Может быть, жажда мести и излишний гнев затуманили ему голову? А может быть, бог покарал его за насилие над крестоносцами? Страдая от бессонницы, бородатый великан бродил по лагерю хегелингеров. Он слышал стоны раненых и оплакивающих свою участь рыцарей. Ватэ был не в силах дождаться восхода солнца, чтобы возобновить бой. Теперь он поступит решительнее и вызовет на поединок старого Людвига. Он отомстит ему за смерть Хетеля. И потом, поражение Людвига означало бы свободу Гудрун. А как же иначе мог он показаться на глаза Хильде.
Но норманны не стали дожидаться новой схватки. Под покровом ночи они погрузились на корабли и, воспользовавшись попутным ветром, отплыли от острова. Женщины из свиты Гудрун рыдали вне себя от горя. Ведь их освобождение было так близко, а теперь их снова увозили куда-то вдаль. Но рыцари зажимали им рты, не давая кричать. Только к Гудрун никто из воинов не смел и приблизиться. Однако она была слишком горда, чтобы сетовать на свою судьбу.
Так норманнам удалось ускользнуть незаметно. Утром хегелингеры нашли только пустой лагерь. Лишь мертвые лежали на песке. Ватэ определил силу и направление ветра и должен был признать, что погоня не имеет смысла: слишком велико было расстояние, которое норманны успели преодолеть за ночь.
Так что Ватэ ничего больше не оставалось, как исполнить печальную обязанность. Он приказал похоронить мертвых из обоих лагерей, а потом повел свой флот назад к Хегелингеру. Высадившись на берег, воины молча несли свои разбитые щиты. Понурив головы, тяжело шагали лошади по пыльной дороге. Десятки тысяч вдов оплакивали погибших мужей. Молчаливые, охваченные горем, сидели на корточках вдоль дороги старики. Молодые женщины хлестали себя кнутами по голому телу, выражая тем самым свою скорбь и потерю всякой надежды. Все знали: ждет их теперь нужда и нищета, которые будут сопровождать обездоленных всю дальнейшую жизнь. Только Хильда не позволяла себе впадать в отчаяние. Она не желала теперь ничего иного, кроме огромного войска, с которым могла бы отомстить за позор и смерть Хетеля. Это желание она вынашивала в себе долгие годы. Ведь в стране не было мужчин, способных носить оружие. Они должны были еще повзрослеть.
А норманны, воспользовавшись попутным ветром, без труда добрались до родных берегов, но и их радость была омрачена. Уж очень много потеряли они ранеными и убитыми на острове Вюльпензанд. Норманны чувствовали себя виноватыми перед павшими; ведь эта победа не была совместима с их понятием о рыцарской чести: мертвых они бросили непогребенными, а раненых — неперевязанными. Хартмут не смел даже попадаться на глаза Гудрун. Когда на горизонте замаячили зубчатые стены норманнского королевского замка, старый король Людвиг решил замолвить доброе слово за своего сына.
«Посмотри вокруг! — сказал он дочери гордой Хильды. — Ты видишь, сколько у нас замков? Тебя ожидают драгоценности и такие сокровища, о которых ты даже не подозреваешь. У нас есть верные вассалы во всех концах страны. И наши рыцари умеют хорошо воевать. В этом ты сама убедилась. Мы пережили долгие годы унижения от короля Хагена, но во всем равны вам, хегелингерам. Если ты выйдешь замуж за моего сына, вся страна будет служить тебе».
Однако Гудрун смерила его презрительным взглядом. «Ты пытаешься оправдать мое похищение, старый король, — отвечала она. — А я должна стать твоей снохой и, таким образом, оправдать ваше наглое злодеяние. Но знай: меня не интересует, сколько замков и вассалов вы тут имеете, сколько богатств и оружия хранится в ваших складах и арсеналах. Я уже выбрала себе мужа, пусть он менее могуществен, чем вы, но я ему останусь верна, потому что, в отличие от вас и вашего сына, он настоящий герой и свою честь ничем и никогда не запятнал».
Людвиг отлично понимал, что имела в виду Гудрун. И если бы это ему сказал какой-нибудь мужчина, он заставил бы его посрамленно склонить голову. Но сейчас о его вине говорила женщина. И все же гнев овладел Людвигом. Он схватил Гудрун за волосы и бросил ее за борт. К счастью, Хартмут оказался рядом. Он тотчас прыгнул за девушкой, ухватил ее за белокурые косы и, рискуя жизнью, вытащил из морской пучины.
Но даже этот отважный поступок оставил принцессу равнодушной. Правда, Хартмут спас ей жизнь, но ведь он и похитил Гудрун.
Тем временем в замке норманнов Герлинт готовилась к встрече, которая должна была продемонстрировать могущество и блеск норманнского двора. Старая королева ни секунды не сомневалась в том, что Гудрун покорится ее воле. Разве Хильда, мать принцессы хегелингеров, тоже не была похищена? И разве она в конце концов не согласилась на брак с Хетелем? Женщина в ее положении должна покориться и попытаться показать себя в самом лучшем свете.