Но достоин ли принц стать королем? Хартмут имел много замков, в его свите были лучшие воины, у него в изобилии имелись драгоценности и оружие, он был богат, одержал не одну победу в сражениях, что свидетельствовало о его силе и мужестве, но что все это значило, если он не мог управиться с одной слабой женщиной? И старые князья задумчиво покачивали головами.
«Неужели в конце концов мы отдадим корону какому-то слабаку?» — говорили они. Об этих разговорах прослышала Герлинт.
«Ну что, получил?! — вскричала она. — Твое непостижимое терпение по отношению к какой-то служивой девке приведет сейчас к расколу государства твоего отца».
Хартмут поспешил от постели больного Людвига к Гудрун. Он решительно потребовал от принцессы согласия на женитьбу.
«В вашей воле обойтись со мной так, как вы захотите, — ответила она, — но женой вашей я никогда не буду. Лучше уж снова стану служанкой».
«Но ведь ты можешь стать королевой!» — воскликнул Хартмут.
«Став королевой твоей страны, я нарушу свое слово, а этого я боюсь больше всего».
Хартмут не мог более настаивать. На страну снова напали враги, прослышавшие о неурядицах в королевской семье и решившие этим воспользоваться. Хартмуту не оставалось ничего другого, как вновь доказать им свое могущество в боевом походе.
Сразу же после отъезда Хартмута Герлинт вновь сорвала с Гудрун красивую одежду, бросила ей старую рубашку из муслина и приказала стирать белье обитателей замка. День за днем в ледяном холоде и под палящим солнцем носила Гудрун тяжелую корзину с бельем вниз к морю. Там, где в море впадал ручей, она раскладывала грязную одежду и стирала ее в холодном потоке. Она мучилась еще больше, чем женщины ее свиты. Хильдебург, принцесса из окружения Гудрун, заявила однажды с состраданием:
«Я не могу видеть, как моя повелительница проносит мимо моих окон грязное белье. Лучше уж я буду делить с ней ее участь».
Герлинт услышала об этом и с насмешкой спросила:
«Ты хочешь получить это удовольствие? Я не думала, что вы болтаете между собой! Теперь вы будете стирать обе, и каждую рубашку я вечер за вечером буду проверять. Если найду на белье хотя бы одно пятнышко, то сурово вас накажу».
Теперь две прачки шагали с бельем к морю. И хотя Гудрун и Хильдебург часто оплакивали свою жестокую судьбу, они сумели разделить и горе и работу, чтобы сделать свою жизнь более сносной. Шесть с половиной лет они носили грубое платье. Дошло даже до того, что в холодную зиму знатные дамы ходили по снегу босиком. Только однажды, когда в бухту вошла лодка и направилась прямо к ним, они застеснялись своего почти обнаженного тела. Прачки увидели в лодке двух мужчин и стали искать место, где бы укрыться, но младший из находившихся в лодке уже заметил их.
«Это берег норманнов?» — спросил он. Хильдебург ответила утвердительно.
«А кто здесь король?»
«Хартмут».
«А королева?»
«Королевы у нас нет. Если вы имеете в виду Герлинт, которой мы служим, то она мать Хартмута».
«А что, Хартмут не женат?»
«Нет!»
Мужчины стали грести к берегу. Девушки в страхе спрятались за кустами, но голос старшего из мужчин внушил им доверие.
«А известна ли вам судьба принцессы хегелингеров? — спросил он. — Ее много лет назад похитил Хартмут и привез в эту страну».
«Никакой принцессы хегелингеров более не существует, — отвечала Гудрун, — но судьба ее нам хорошо известна».
«Одним словом, Хартмут сделал ее своей любовницей и обесчестил?» — гневно спросил старший.
«Нет, — возразила Гудрун. — Он унизил ее, но не обесчестил».
«Значит, она жива?»
«Она жива и стирает сейчас белье для знати в этом ничтожном замке при этом ничтожном дворе».
«Так ты и есть Гудрун! — радостно вскричал старший. — Ты что же, не узнаешь меня, я Гервиг, твой жених, а рядом со мной твой брат, Ортвин».
Тут Гудрун расплакалась, а Хильдебург сказала:
«Не считайте нас дурочками, Гервига и Ортвина давно нет в живых, иначе разве оставили бы они нас так долго мучиться на чужбине?»
Мужчины выпрыгнули из лодки на берег:
«Да нет же, это мы и есть на самом деле, посмотрите на нас получше!» — закричали они. Долго разглядывали друг друга чужестранцы и женщины. Время изменило и тех и других. Тяжелый труд оставил след на лицах Гудрун и Хильдебург. Ортвин из юноши стал мужчиной, а на умном лице Гервига появились морщинки от тревог и забот.
«Посмотри! — сказал он Гудрун. — Вот кольцо, которое ты мне подарила в день нашей помолвки».