— С Билли я уже все решила.
Колин снова закрыл глаза. — Вопрос только в том, закончил ли он с тобой?
— Ха-ха, — я внимательно посмотрела на него, осмотрела угловатое очертание его подбородка, его изогнутые ресницы, щетину на щеках и мозоли на руках.
— Со мной все хорошо, — сказал он немного позже, все еще с закрытыми глазами. — Почти как новенький.
Я кусала губы. — Я была очень-очень рада, что ты не умер.
— Я тоже, — он отодвинулся на узкой кровати и похлопал по матрасу. — Иди сюда, — сказал он.
Я устроилась рядом с ним и положила голову ему на плечо. — Ты сказал, это было бы слишком сложно.
— Так и было.
— А теперь?
Его голос стал тише; он говорил тоном заботливого человека, который борется со сном. — Теперь я не знаю, — его рука лежала на моем бедре. — Это же начало, или?
— Это очень хорошее начало.
Глава 31
— Мне стоило принести цветы, — сказала я. — Я хотела, но я забыла их. Произошло слишком много. Это ты и так вероятно знаешь.
Могила Верити все еще была усыпана венками, хотя цветы поникли и края стали коричневыми. Если бы у меня был доступ к магии, я бы привела их в порядок. Вместо этого я опустилась на колени и отодвинула их в сторону, и смела увядшие цветы и кусочки сухих листьев.
В другой части кладбища собралось море из парадно-выходной формы семьи Ковальски, пока почетный караул устраивал салют в его честь. Выстрелы прозвучали в воздухе. Некоторое время я смотрела в ту сторону и затем снова обернулась.
— Я все еще думаю, что ты позвонишь или мы увидимся на занятии, — я вспомнила бархатную черноту, которую я почувствовала в тумане. — Глупо, да? Люк сказал, что даже у Магии есть границы, и он был прав. Он был во многом прав. Я бы сказала ему об этом, но теперь его здесь нет. Кто знает? Возможно, я никогда не увижу его снова.
Внезапно мысль оказалась болезненной, и я ненадолго закрыла глаза, вытесняя ее.
Когда я снова их открыла, Люк склонился над могилой с другой стороны. — Она все время говорила о тебе, — сказал он и положил букет чистых цвета темного индиго дельфиниумов на место, которое я освободила. — Словно я знал тебя до того, как мы вообще встретились.
— Ты ждал меня?
Один уголок его рта приподнялся. — Только на протяжении всей жизни.
— Нет! — мой тон оказался резче, чем я хотела.
— Мне очень жаль, — казалось это его действительно задело и он выпрямился и протянул руку, чтобы помочь мне. — Как ты?
— Хорошо.
— А Суджо?
— С ним тоже. Спасибо, что ты спас его, — днем ранее Колина выписали из больницы, и никто не радовался его уходу больше чем больничный персонал.
— ТЫ попросила меня об этом, — сказал он, пожав плечами.
Я сплела пальцы и ждала. — Это сработало, не так ли? Мы остановили поток? Все в порядке?
— На данный момент. Магия сместилась. Ты сделала что-то… Мы еще не разобрались до конца.
— Я спрашивала себя, что ты сделал бы потом. Вопрос определенно занимал тебя… — он всю свою жизнь считал, что поток будет означать конец. Как же он чувствовал себя, так как остаток его жизни освобожден от предназначения?
— У тебя определенно они тоже есть, — сказал он, пока я начала качать головой. — Ты ничего не можешь сделать с тем, что ты сосуд, — продолжил он. — У тебя еще много работы. Кроме того Серафимы просто так не исчезнут, только потому что Евангелины нет.
— Она правда умерла?
— Башня разрушена. Трудно представить, как она смогла бы выжить, даже если ее не уничтожила магия, — магия, которую я использовала против нее, смертельный удар, нанесенный мной, справедливость, к которой я всегда стремилась. Я ушла в себя, чтобы понять, как я себя при этом чувствую. Ответ: совершенно хорошо, спасибо, что спросили.
Люк переместил свой вес. — Мы все еще связаны. Ты можешь это почувствовать?
Я сконцентрировалась и почувствовала такую родную связь, тонкую, как шелковая нить. — Я не ощущала ее с того дня в башне. Я подумала, что она возможно разорвалась.
— Не разорвалась. Просто успокоилась. Я подумал, что ты возможно хотела бы свободу в действиях, о которой мы говорили.
— Я не играю, — сказала я. — По меньшей мере не с тобой.
Он сделал шаг ко мне и обхватил рукой мое запястье. Связь начала светиться ярче и потянула меня к нему. От нахлынувших чувств меня передернуло, но я продолжала твердо стоять.
— Видишь? Я не прячусь, но этого не достаточно. Ты знаешь, что я права, — я отпрянула.
— Ты никогда не давала мне объяснить, — сказал он. — Насчет Верити.
— Все в порядке, — ответил я, хотя боль ощущалась так сильно как никогда раньше. — Тебе и не нужно.