Мой протяжный вздох был ответом бабусе, которая не хотела ничего объяснять, а только плевалась и ругалась.
— Кругляши хотят избавиться от меня, — сказала, и стало легче.
— От меня тоже хотели. Дурни. Тьфу.
Драконий помёт! Когда она плеваться перестанет? Ненависть бабуси к соплеменникам пылала незатухающим костром, и колдунья без устали туда подбрасывала дровишки.
— Хотят жить в безопасности? Глупцы! В опасности надо жить, в опасности, — провозгласила пророчица.
Мой взгляд передал всю глубину сомнения в психическом здоровье ведьмы.
— И ты, — костлявый палец бабки вытянулся в мою сторону, — должна жить в опасности. Тогда будет толк.
— Хорошо, бабушка, — больше сказать прозорливой бабусе было нечего. С психами не спорят.
— Возвращайся, ничего они не сделают, раз цветок тебя выбрал.
— Что сказать Зарху про камни?
— Спрячь, и смотри веселей, — бабуся приосанилась, напакостить прорицателю — что водички выпить, хоть немного жажду утолить.
Ей-то весело, а меня прорицатель с одного взгляда расколет, и тогда прощайте Кеп и Мия.
— Я навела морок на камни, не увидит, рылом не вышел, лысый бес, — выдала бабуся, и я хихикнула.
— Я смогу найти дорогу назад?
— Не найдешь, значит, сгинешь на радость кругляшам, — хмыкнула бабуся, испортив настроение, наверное, в назидание, чтобы я над Зархом не смеялась. Это только ей одной позволено.
Возвращение в поселок пришлось на вечер. Уже в потёмках я добралась до деревни кругляшей. Немногочисленные жители встретили меня угрюмыми взглядами, поэтому я юркнула в дом Зарха быстрее испуганной мыши, стараясь не смотреть по сторонам.
Прорицатель обнаружился за столом в нервическом настроении, что было совсем не характерно для него.
— Добрый вечер, — вежливо поприветствовала я и поклонилась. Что-то слишком часто меня на поклоны в последнее время тянет. Со страху ещё и не таким манерам научишься.
— Что так быстро вернулась? — Зарх яростно строгал плашки. Кажется, взялся делать новые руны.
— Мара отправила восвояси.
Зарху не понравился ответ, он нахмурился, ниже склонился над новыми рунами. Злится на ведьму? Можно только догадываться, что у них колдунов между собой происходит, и отчего у Зарха такой удручённый вид.
— Завтра пойдём к горе, нечего тянуть, — буркнул прорицатель и продолжил строгать.
Про камни он не спросил, хотя я заготовила бодренькую сказку, несколько раз прорепетировав её для закрепления нужного эффекта. Общение с ведьмой пошло мне на пользу, держалась я уверенно. Раз бабуся навела морок на камни и признала меня их владелицей, не стоит щемиться в свой угол с виноватым видом.
Зарх, бросив взгляд на мой вздёрнутый нос, кивнул на кухню.
— Поешь и отдыхай. Уйдём на целый день.
Мы стояли на краю огромной пропасти, дно которой терялось в тёмной глубине каменной расщелины. Невольно я отодвинулась, поняв, что ноги предательски задрожали. В слезящихся глазах Зарха мелькнул испуг, но в ту же секунду он взял себя в руки. Он привёл меня сюда не для того, чтобы пугаться при виде моего страха. Сейчас как никогда ему требовалась уверенность, ведь я должна поверить в себя.
— Я хочу передать тебе то, что знаю сам. Я ждал избранного, а явилась избранная, — Зарх улыбнулся и стёр с глаз набежавшие слёзы, — здесь перед тобой лестница. Она есть. Надо подняться по ней.
— Где? — я непроизвольно отступила от края пропасти, споткнувшись о подвернувшийся камень.
— Она здесь.
— А ты не можешь показать, где?
— Не могу.
— Почему?
— Просто поверь, что она есть.
Я подняла камень, размахнулась и бросила в пропасть. Камень полетел в бездну, туда же улетело моё радостное ожидание. В бездну.
— Лестницы нет, — я постаралась ответить спокойно, но дрожь от ног передалась всему телу, — её нет!
— У лестницы мощные каменные ступени, она выдержит не только тебя. Она очень крепкая, просто невидимая.
Еще один камень полетел в пропасть.
— Там пустота, — мой голос вибрировал. Старик хочет убить меня? Может это ритуальная жертва, и я сама должна шагнуть туда.
— Я не хочу причинить тебе вред. Не думай так.
— Чтобы научиться летать, надо туда прыгнуть? Прыгнуть в неведомое. Ты недавно это говорил, — я с ужасом глядела на прорицателя. Он к этому готовил меня?
— Чтобы ступить на лестницу не надо быть героем. Надо принять.
— Что принять, что принять? — мои зубы выбивали чечётку при каждом слове, я даже больно прикусила язык.
— Неужели ты думаешь, я привёл тебя, чтобы столкнуть в пропасть? — голос Зарха звучал мягко. Мне показалось, он гипнотизирует меня. Точно, гипнотизирует. От страха всё поплыло перед глазами.
— Если бы рядом был Горыныч или Стрела, я бы шагнула, — мне необходимо что-нибудь придумать, отвертеться, отвлечь Зарха от этой ужасной мысли.
— Тебя выбрал цветок, — он вздохнул, — мой долг научить.
— Прости, не могу, — я умоляюще сложила руки на груди. Я никогда не решусь ступить в пропасть. Прорицатель ошибся, у меня не хватит мужества.
— Всё было бы гораздо проще, если бы шиану стал кругляш. Но мудрость цветка превыше наших знаний, он выбрал тебя. Я должен передать тебе своё наследие.
Я отрицательно затрясла головой, мне не нужно такое наследство. Я не хочу в пропасть. Солнце светило прямо над нами, нежно обволакивая теплом. Ветер небрежно играл с листвой на деревьях, негромкий щебет птиц умиротворял, но я ощущала безмерный ужас, до рези в глазах всматривалась в пустоту перед собой.
— Ничего не вижу. Там ничего нет.
— Закрой глаза и представь лестницу.
Мои глаза упорно не закрывались, пришлось приложить дрожащие ладони к лицу и наклонить голову, чтобы не смотреть. Успокоиться, отрешиться. Голос Зарха отвлекал от пугающих мыслей, направлял внимание в другую сторону.
— Представь большую каменную лестницу с широкими ступенями. Почувствуй её.
— Не получается, — упрямо мотнула головой.
— Хорошо, представь пустоту, по которой ты легко двигаешься.
— В пустоте? Легко двигаюсь. Танцую? — для меня танцевать в пустоте было привычным делом, в пустоте я частенько двигалась, кружилась, летала, танцевала. Для меня это простая задача.
— Хорошо, — в голосе Зарха я почувствовала улыбку, — ты танцуешь, поднимаясь все выше. Хочешь — кружись, качайся, тянись вверх. Тебе не надо опираться, тебе хочется танцевать. Двигайся в танце свободно.
— Танцевать мне нравится, — мой голос перестал вибрировать.
— Не говори ничего, просто танцуй, — откликнулся Зарх.
В памяти всплыла тропинка в лесу, Горыныч, высоко переставляющий лапы вслед за мной, песенка, которую я тогда пела: «Эрвин, чей он парень? Эрвин — мой парень».
От воспоминаний стало легче дышать, воздух наполнился ароматами трав, цветов, нагретой коры. Хотелось запеть во весь голос, счастливая улыбка расплылась на моём лице. Глупая и счастливая. Я представляла, что танцую легко и свободно. Я танцевала, шагая все выше и выше. Раскинув руки, я порхала, не чувствуя своего тела. Ветер растрепал волосы, гладил по лицу, и я откликнулась на эту неожиданную ласку. «Это мой парень, Эрвин — мой парень — звучало в голове в такт движению, — это мой парень».
Как будто издалека я услышала голос Зарха.
— Соня, Соня!
Куда он ушёл, почему я словно издалека слышу его голос? Радостно улыбаясь, я открыла глаза и не поверила тому, что увидела. Я стояла над пропастью в пустоте, стояла и не падала. А намного ниже, так же над бездной, тяжело дыша, стоял Зарх, его хламида трепетала от ветра, а сам прорицатель еле держался на ногах.
— Подожди, я не могу угнаться за тобой, — крикнул Зарх, одолевая еще одну крутую ступеньку.
Вид старика, карабкающегося по невидимым ступеням, рассмешил меня, и я не удержалась от смеха. Нервное напряжение, возникшее минуту назад от созерцания бездны, ушло. Сердце перестало биться, как воробушек в клетке.