Почему этот звук оставил тяжесть в ее сердце, она не знала. Это вполне мог быть дикий и невинный зверек, который пытается устроить себе ночлег. Но этот звук не казался невинным.
Вдруг появилась тень, а потом резко исчезла за деревьями. Кайли не могла объяснить это, но вместо того, чтобы бежать сломя голову прочь, она решила подойти ближе.
Подойдя ближе к деревьям, она снова увидела эту фигуру, то был женственный силуэт. С внезапной вспышкой, Кайли показалось, что она узнала ее. Поэтому она резко остановилась.
Как такое может быть? Как она могла быть здесь? Что она здесь делает?
Она последовала за ней. Она должна была пойти за Лукасом. Зачем же еще его невесте быть здесь?
Зная, что не хочет противостоять этой девушке, она уже было повернулась, чтобы уйти. Но она услышала несколько шагов, прежде чем увидела чьи-то ноги, следовавшие за ней.
— Чего ты хочешь? — спросила Кайли, не посмотрев на человека, который был уже рядом с ней.
— Поговорить, — сказал человек, но голос говорил о другом, это был не тот цветочный голос, который произносил слова обета.
Это была не Моник. Кайли остановилась, обернулась и увидела Дженни, семнадцатилетнего хамелеона из их общины. У нее были темные волосы, и она была высокой. Или Кайли ошибалась насчет нее…?
— Это ты?
— Что я? — спросила Дженни.
Кайли снова посмотрела на нее, на ее прямой нос, квадратный подбородок, и серовато-зеленые глаза, и вспомнила то смутное ощущение, что она показалась ей знакомой. Не то, чтобы она не была с ней незнакома, но она выглядела как та, кого она знала.
— Ты была в лесу?
— Я… была. Я шла из твоего дома.
Кайли быстро перевела взгляд на лицо, которое показалось ей, как лицо Моник. Это не могла быть Дженни.
— Ты видела еще кого-нибудь?
— Нет. А что? Там был кто-то еще?
Кайли оглянулась в глубину леса.
— Наверное, нет, — сказала она, но не была в этом уверена.
Будучи оборотнем, Моник может очень тихо передвигаться, если бы хотела этого. Или очень быстро. Мысли Кайли витали быстрее, чем темп ее походки.
— Значит… ты не возражаешь? — спросила Дженни.
Погруженная в свои мысли, Кайли подняла голову.
— Против чего?
— Если мы поговорим, — сказала Дженни, сцепив руки вместе, как будто ее что-то беспокоило.
— Я…, - Кайли оглянулась в сторону дома, — мне нужно поговорить с моими родными, но если это не на долго, то не возражаю, — ответила Кайли, заметив озабоченность на лице Дженни.
И ей казалось странным, что та хотела с ней поговорить. Дженни никогда ей не хамила, нет, но она не была и особо с ней дружна.
— Что-то не так?
— Ходят слухи, что ты уезжаешь. Это правда?
Кайли кивнула.
— Да. А что?
Дженни прикусила нижнюю губу, будто сильно нервничала.
— Когда?
— Завтра, — ответила Кайли.
Она услышала голос своего дедушки, который звал ее из дома. Кайли посмотрела в сторону входной двери.
— Я… должна идти, — сказала Дженни и сорвалась с места.
Кайли обернулась к дому и заметила, что на крыльце стояли четверо старейшин, как будто они просто вышли, чтобы уйти.
Кайли оглянулась назад, пытаясь убедить себя, что это Дженни, а не Моник была тем, что она увидела.
Но она сама себе не верила.
Когда она пошла в сторону дома, старейшины уже уходили. Все кивнули ей, когда она поздоровалась с ними, но проходя мимо, Кайли почувствовала исходящее от них напряжение. Она знала, что ее дед достиг определенного мира с Бернеттом, но это не значит, что другие были согласны. Из всего этого следует, что может случиться беда. И скорее всего не с ней, а с ее дедушкой.
Кайли замешкалась, когда вошла в дома. Пробыв здесь тринадцать дней, она по-прежнему чувствовала, как будто должна была стучать при входе в дом. Не то, чтобы ее родственники заставляли ее чувствовать себя здесь неуютно, просто она не чувствовала принадлежности. Может, потому что она в глубине души чувствовала, что не вписывается сюда. Она принадлежала «Тенистому Водопаду». Она вспомнила о том, что ее приход сюда был ошибкой. По версии Бернетта. И хотя ей это не нравилось, она не могла не отрицать этого. Отчасти.
Голоса долетали из столовой, и она пошла на их звук. Как только она вошла в коридор, голоса смолкли. Остановившись слишком резко, будто узнав, что это она, и они не хотели, чтобы она услышала. Она остановилась на пороге. Ее тетя и дедушка сидели за столом, глядя на нее. Она хотела, чтобы она знала то, что нужно сказать в этом случае. Но другая ее часть знала, что это неважно, что она скажет, все равно будет больно. Может Бернетт был прав. То, что она приехала сюда, было ошибкой. Она не хотела причинять боль своим родственникам.