— Может, нам стоит найти остальных? — спросила она, ощущая, что ее кровь начала нагреваться в ответ на чувства Защитника.
— Нет, — сказала Френсис, и ее голос звучал твердо, — мы все будем ждать здесь. Таковы правила, а мы никогда их не нарушаем.
Кайли услышала что-то в голосе родственницы. Нервозность. Беспокойство. Кровь Кайли нагрелась еще больше.
— ФРУ приезжали сюда раньше? Они знают, что мы можем быть здесь? — спросила Кайли.
— Только если ты им сказала, — отрезал Брендон.
Брендон был тем подростком-хамелеоном, который сразу ее невзлюбил. Хотя, не совсем так. Он принял ее с воодушевлением, пытался за ней ухаживать, но когда она сказала, что у них ничего не выйдет, он, очевидно, обиделся. И чувствовал себя униженным до сих пор. Плюс ко всему, Кайли училась очень быстро, у нее было больше сил, поэтому он оскорбился вдвойне. Хотя здесь не было конкуренции. Она стремилась побыстрее выучиться, чтобы вернуться в лагерь. Вернуться домой. Эта мысль снова ее ужалила.
— Я никогда им не сказала бы, — сказала Кайли.
— Не время для ссор, — отрезала Френсис.
— Она привела их к нам, — выплюнул Брендон, — у нас никогда не было ФРУ в гостях, и Бог знает, что они сделают с нами, когда найдут.
— Тихо, — шикнула Френсис.
Но в последовавшей тишине она услышала то, что не озвучили другие. Они все согласились с Брендоном. Из-за нее, сюда пришли ФРУ. Ее сердце наполнилось чувством вины. Она никогда не думала, что ее присутствие подвергнет их всех опасности. Но все именно так, да?
Ее кровь разгорелась. Мысль о том, что ее дед, по ее вине, может погибнуть, заставило сердце бешено стучать. Она пыталась вырвать руку.
— Нет, — сказала тетя, — если ты отпустишь, станешь видимой.
— Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке. И я могу … стать невидимой сама.
— Это невозможно, — отрезал Брендон, — ты не можешь этого сделать, пока не достигнешь двадцати лет. Все это знают.
Кайли закатила глаза. Она уже так устала от его мелочной ревности. За стеной послышались шаги. Потом послышались цифры. Она узнала голос деда, а также остальных старейшин.
— Они проведут здесь обыск, — сказал ее дед, — взрослые, убедитесь, что держите своего ребенка за руку. И идите к южной части здания.
Все начали выполнять приказ. Кайли почувствовала крепкое нажатие на свою руку, и поняла, что ее тянут на улицу.
— Все, кроме Кайли и Френсис. Вы двое, пойдете к краю леса.
Кайли не могла не задаваться вопросом, почему ее и Френсис выделили среди всех.
— Почему? — спросила Кайли, после того, как услышала последние шаги.
Ей было до сих пор странно говорить, и никого не видеть.
— Когда у нас ЧС, никто не задает вопросы, — сказала строго ее тетя.
Затем, все еще держа ее за руку, женщина пошла вперед, аккуратно шагая по сараю.
Она шла вслед за ней, но не могла удержаться от вопросов.
— Что происходит? Почему я должна уйти не со всеми? — спросила она, поравнявшись с дверью.
— Видимо, потому что ты их ищешь, — ответил дед, который шел рядом, и до сих пор был невидим.
— Но я же Защитник, — настаивала Кайли, — если кому-то нужна помощь, я должна быть рядом.
— Я знаю, что это ты, черт подери! Где ты? — сказал знакомый голос, но это были не ее родственники.
У нее перехватило дыхание, и она посмотрела назад. В пятидесяти фунтах стоял высокий парень, тот, кто когда-то ее волновал.
— Дерек, — окликнула она, а потом вспомнила, сто никто, кроме других невидимых хамелеонов не мог ее услышать, когда они были невидимые.
— Мы должны идти, — сказала ее тетя.
Но Кайли уперлась ногами в землю.
Она застыла, пока наслаждалась его изображением, потому что он был той нитью, которая связывала ее с лагерем.
Его светло-коричневые волосы развивались на ветру, а челка скользила по лбу. У него был беззаботный вид, но его зеленые глаза, с искорками золота, были полны беспокойства. Что он здесь делал?
— Где ты, Кайли? — спросил он, и ветер донес до нее его слова.
Она вспомнила, что ее дед говорил о том, кто был здесь. Это не ФРУ.
— Пойдем к ручью! — сказал требовательно дедушка, — Ты не должна говорить, где ты.
Его обвинения и его тон, заставили Кайли встать в защиту. Она не видела своего деда, но могла представить его суровое и непреклонное выражение лица.
Она все-таки отвернулась.