И вдруг самый младший сын Анупама сказал:
— Может, доктор англичан сумеет его спасти?
Все в комнате замерли. Гневные взоры собравшихся впились в юношу. Взгляд же знахарки был подобен удару кинжала. Как он осмелился произнести столь кощунственные слова! Позор для члена семьи Мадхавов, позор для индийца! Обратиться к врачу–чужестранцу — страшный грех, особенно если вспомнить, как пламенно Анупам ненавидел всех англичан. Три–Глаза ткнула указательным пальцем в грудь юноши» который и так не знал, куда деться от стыда. Прикосновение это отозвалось у него в груди острой болью.
— Стыдись, недостойный сын! — зло сказала знахарка.
— Я только хотел… чтобы он поправился.
— Уйди прочь!
Испуганный юноша вышел.
— Ты, — продолжала Три–Глаза, глазами отыскав среди сестер Амию, — иди сюда и возьми мать за руку. Ей нужны силы.
— Я? — удивленно пробормотала девочка.
— Да, ты. У тебя есть сила, какая редко кому дается. Иди ко мне!
Амия приблизилась к знахарке. Сердце ее сжалось от страха, к горлу от волнения подступил комок. Девочка взяла за руку мать, присевшую на корточки рядом с умирающим. Шарви никак не отреагировала на ее прикосновение. С исказившимся от горя лицом она смотрела на мертвенно–бледного Анупама. Ужас, который испытывала женщина, передался ее дочери.
Шарви знала, что ее ждет. За смертью Анупама последует и ее кончина. Она обречена. Месяц назад в храме Ханумана ей привиделось пламя. Пламя костра, на котором ей было предначертано сгореть. Она очнулась от полузабытья, когда ее супруг начал бредить. Анупам призывал Вишну, Кришну… Внезапно глаза его широко раскрылись, он порывисто приподнялся, обнял Три–Глаза и мертвым упал на циновку.
Глава З
Наконец Пакистан со всеми его опасностями остался далеко позади. Мишель Казенов со своим отрядом успел побывать в Лахоре у рани Джундан. Как они и договаривались, он привез ей пятьсот винтовок и тридцать тысяч патронов, за которые рани–регентша щедро заплатила золотыми монетами. Рани предлагала ему остаться в Пенджабе в статусе полковника ее армии, но Мишель отказался. Ему предстояло навестить многих других заказчиков по пути в Танджавур, где его ждала Хирал, Блистательная, его любовь.
Сидя верхом на белом коне, он как раз думал о Хирал, как вдруг…
— Проклятые ублюдки!
Выругался Мишель потому, что на окутанном туманом берегу реки он увидел англичан. К представителям этой нации он испытывал непреодолимое отвращение, но отдавал им
должное. «Итак, они начали военные действия», — подумал Мишель. У Туманного Альбиона, в отличие от его родной Франции, имелся тщательно проработанный план завоевания новых колоний, и Мишель был готов биться об заклад, что скоро под властью Соединенного Королевства окажутся все земли начиная от Средиземноморского побережья и до самого Южно–Китайского моря. Ближайшей целью англичан было подчинить Пенджаб и распространить влияние Ост–Индской компании на Афганистан и Пакистан. Но сделать это будет не так–то просто: армия сикхов рани Джундан готовила англичанам достойную встречу. Британская корона шла на большой риск, ввязываясь в войну с хорошо вооруженным и подготовленным противником. Пламя сопротивления могло охватить весь континент.
Побежденная, униженная, утратившая все свои завоевания Англия… При мысли об этом Мишель улыбнулся. Его люди ожидали команды, с беспокойством поглядывая на свой ценный груз. Встреча с англичанами стала для них неприятным сюрпризом, и каждый боялся лишиться обещанного ему вознаграждения. Отряд у Мишеля, насчитывавший около пятидесяти человек, был самым что ни на есть разношерстным — афганцы, турки, индийцы, сикхи, тибетцы… На протяжении двенадцати лет эти люди делили с Мишелем дороги и приключения. Дхама, расстриженный тибетский монах, стал первым спутником француза. И не просто спутником — другом. Мишель по дороге в Дели подобрал его с множественными ножевыми ранениями и вылечил. Очень скоро они подружились. Дхама обладал живым умом, говорил на нескольких языках и сражался отважно, как лев.
Дхама подъехал к Мишелю.
— Что думаешь? — спросил у него француз.
— Думаю, лучше не показываться им на глаза, — ответил монах.
— С нашей стороны это будет трусостью!
— Англичане — народ непредсказуемый. А наши люди и животные устали. Недалеко отсюда есть лес, там и разобьем лагерь.