— Твоя предшественница была слаба. Мы пожертвовали своей магией ради того, чтобы забрать тебя.
И без уточнений стало понятно: обратно меня никто не отправит. Я с трудом подавила готовый вырваться крик и вместо этого выдохнула. Ярость ни к чему не приведёт, а только привлечёт лишнее внимание. Если я хочу вернуться домой, надо мыслить рационально — насколько это возможно в ситуации, когда тебя забросило в чужой мир.
— И как мне освободить вашу богиню? — хмуро спросила я.
— Убить повелителя Дикой Охоты.
Час от часу не легче! Я сжала виски обеими руками, боясь, как бы голова не раскололась на части от информации. Мало того, что меня выдают замуж за этого повелителя, так теперь ещё его и пристукнуть надо умудриться?
Я нервно хихикнула:
— По-вашему, это легко?
— Только ты можешь это сделать, — спокойно повторила девушка. — Ты единственная, чей Призыв не подчиняется ему и его всадникам.
Опять эта ересь про магию… Хотелось затопать ногами, причитая, что никакого призыва у меня нет, но усилием воли я заставила себя взглянуть правде в глаза. Вчера я вызвала огонь, сегодня позвала хоть кого-нибудь — и вот разговариваю с кем-то типа феи. Осталось только понять, как это работает.
— Что это такое — Призыв? — спросила я, обессиленно привалившись к стволу дуба. — Что тут вообще происходит?
— Призыв — сила этих земель, — просто ответила девушка, но, заметив мой взгляд, продолжила: — Раньше ей обладали многие жители Алатрута: знать в большей степени, простолюдины — в меньшей, но всё же. Когда сюда пришли паломники из Хельгланда со знаменем Создателя и новым даром, люди приняли их настороженно, но не стали истреблять новую веру. Подумали, что места хватит всем. — Она горько усмехнулась. — Но один из людей, лорд Водан, предал Триединую. Он обменял свой Призыв на дар Создателя — Подчинение, сковал Богиню и заточил её в озере. Он стал первым повелителем, а присягнувшая ему знать, согласившаяся отдать Призыв взамен на Подчинение, стала его свитой, Дикой Охотой. С тех пор уже двести лет как всадники отбирают по всему Алатруту одарённых мальчиков и девочек для того, чтобы увеличивать мощь Подчинения на нашей земле, а повелитель обязан брать себе в жёны деву с Призывом — ведь только так он может удерживать Богиню в её темнице, а всех нас погружать в забвение.
Девушка умолкла. Всё это время она смотрела в упор, чуть склонив голову, и словно бы запоминала каждое движение мышц на моём лице. Я поспешила отлипнуть от дерева, чтобы сделать несколько шагов по берегу пруда — так неуютно становилось от её взгляда.
— Но как… Я не смогу никого убить, вы ошиблись, — тихо, но твёрдо сказала я, пнув попавший под ногу камешек.
— Сможешь. Пройди церемонию, а в ночь после неё отними дар и жизнь предателя. Тебе нужно только пожелать.
От её спокойного тона по спине пробежали мурашки. Что это за магия такая, которая одним словом может отправить неугодного в могилу? Я повернулась, чтобы возразить, но у корней дуба никого не было. Существо исчезло также внезапно, как и появилось, не оставив ни следа в грязи.
— Но как мне вернуться домой?! — отчаянно закричала я в тяжёлое от туч небо.
— Освободи Богиню, и она отправит тебя обратно, — был мне ответом шёпот дубовых ветвей.
Снова зашумел ветер, закачались деревья, тучи стремительно почернели, где-то за спиной сверкнула молния, бросив яркий отсвет на застывшую гладь пруда. Громыхнул гром.
Внезапная волна первобытного страха сковала всё тело, даже дышать стало тяжело. Я заставила себя сделать один шаг, второй и бросилась обратно к ступеням в скале. Увидеть других людей, укрыться у огня — всё это вдруг стало невероятно важно.
С колотящимся где-то в горле сердцем, я так быстро взбежала к замку, что аж в боку закололо. Натянув капюшон до самого носа и опустив голову, я пошла через двор, стараясь успокоить расшалившиеся нервишки.
Чем больше вокруг было людей, тем быстрее отступал страх. Я даже успела пожурить себя за несвойственное малодушие, как врезалась в спину взявшегося из ниоткуда мужчины в чёрных как ночь доспехах.
— Прошу проще… — Слова застряли в горле, стоило мне поднять на него взгляд.
Он держал в руках только что снятый шлем, алый плащ развевался за спиной. Мужчине можно было одновременно дать и шестьдесят, и тридцать лет — настолько не вязалось гладкое худое лицо с обильной сеточкой морщин вокруг глаз. Светлые с проседью волосы только усиливали этот контраст. Лицо искривила презрительная усмешка, когда он оглядел меня с ног до головы.
— Моя невеста, полагаю? Вот мы и встретились.