Под конец речи Рейнар стоял совсем рядом, но я не хотела на него смотреть. Я и слушать его не желала, но не могла отрицать убийственную правду его слов. Жгучие слёзы жгли глаза, катились по щекам, не сдерживаемые покинувшим меня гневом. Это тупик. Больше мне некуда спрятаться, не на что рассчитывать. Меня передёрнуло от омерзения, когда я мельком представила нашу с Хейдреком брачную ночь.
Всхлипнув от накатившего отчаяния, я уткнулась Рейнару в грудь и расплакалась. Он бережно погладил меня по спине, безмолвно утешая, а потом, накинув на плечи куртку, поднял на руки и понёс в сторону деревни. Свернувшись в клубок в его объятиях, я спросила, заикаясь от душащих слёз:
— Что будет с тобой?
— Ничего, — с кривой улыбкой ответил всадник.
— Врёшь, — прошептала я, обнимая его за шею.
Когда мы вернулись в дом лекарки, та уже давно спала. Рейнар тихо отворил дверь в мою комнатушку, осторожно опустил на кровать.
— Останься! — Я вцепилась в его ладонь, когда всадник собирался встать. В любой другой день я бы смутилась от собственного порыва, но не сегодня. — Не оставляй меня одну, пожалуйста. Я не буду… Мы не станем…
Рейнар всё понял без слов. Закутав меня в одеяло, он лёг на край кровати, притянув к себе под бок. Уже засыпая, в тусклом свете непогашенной свечи я заметила чёрное пятнышко на мизинце всадника. Словно след от ожога, оно притягивало взгляд. Проклятие действовало.
Когда я проснулась следующим утром, Рейнара рядом не было. Воспоминания о прошлом вечере заставили схватиться за голову. Вот уж правда, незабываемая ночь.
Откинув одеяло прочь, я пошла умываться. Мои немногочисленные вещи, собранные ещё день назад, уже ждали в сумке у порога. Я оделась в тёплые штаны, рубаху мужского кроя, зашнуровала сапоги, заплела локоны в свободную косу. Остался только дублет и плащ, который придётся тащить до барьера в сумке. Наконец-то вся одежда была мне в пору: её сшили специально по снятым меркам местные мастерицы.
Выйдя в общую комнату, я обнаружила за столом только Ретту. С хитрой усмешкой она пригласила меня завтракать, но не успела я набрать ложкой ещё горячую кашу, как лекарка поставила рядом с кружкой крохотный пузырёк.
— Вот, выпей, — велела она.
— Что это? — Наученная вчерашним опытом, я с подозрением посмотрела на старушку.
— Это не для тебя, а для ребёнка. Дети, зачатые в Цваэрнт, пользуются особым расположением Призыва. А это, — Ретта указала на склянку, — поможет сохранить дитя.
Щёки запылали жаром. Ну конечно, о чем ещё она могла подумать, если всадник всю ночь провёл в моей комнате. Да и празднование Второго урожая известно чем заканчивается.
— Я… Мы… Ничего не было, — окончательно смутившись, прошептала я.
Лекарка с минуту пристально рассматривала меня, а потом вздохнула.
— Как же это, госпожа? Что ж, тогда тебе понадобится вот это.
Она отвернулась к буфету, долго перебирала убранные на верхнюю полку пузырьки с зельями, пока, наконец, не нашла нужный. Рядом с первой склянкой встала вторая. Жидкость в одной была прозрачной, а во второй отливала тьмой. Я непонимающе посмотрела на Ретту.
— Это что бы ты не понесла от нелюбимого. Смотри, не перепутай.
Меня будто к лавке приклеили. Я боялась поднять взгляд на лекарку, боялась подтверждения мыслей, бродивших со вчерашнего разговора с Рейнаром. Зачем повелителю откладывать мою смерть на год-полтора, если только… ему не достаточно магии.
— Спасибо. — Дрожащей рукой я убрала обе склянки в разные карманы сумки, лежащей рядом.
Аппетит окончательно испортился, но я заставила себя съесть всю кашу: неизвестно, что ждёт дальше, и когда в следующий раз удастся нормально пообедать. Рейнар вернулся в дом, когда мы с лекаркой допивали свежезаваренный травяной чай.
— Нам любезно одолжили лошадей, — сообщил он, опустившись на лавку напротив. — Правда, только до барьера, потом придётся отправить их назад, но больше нам и не надо. Ты готова?