— То есть, во всём виноват ваш отец и сомнительные устои вашего мира, — заключила я мрачно.
— Может быть, в какой-то мере, — не стал оспаривать, хотя и не согласился бывший маг крови.
— Только может быть? — усмехнулась встречно.
Идущий рядом вновь пожал плечами.
— Для того, чтобы ковену магов крови было по силам нести бремя, возложенное несколько столетий назад, и оберегать похищенную ночь от… хм… скажем, таких, как ты, — бросил на меня насмешливый взгляд, — ковен должен быть очень сильным. Именно поэтому и существуют, как ты выразилась, данные «сомнительные устои». Не каждая способна выносить нового эйна. Дважды — вообще никогда. Наш отец отчётливо это понимал. Не сказать, что он и сам был в восторге наблюдать за тем, как его выбор является причиной вражды внутри рода Эльрилейрдских, но от количества фавориток и новых наследников напрямую зависит сохранение мощи ковена, гарантирующей безопасность не только нашему мира, но и многим другим, — опять показательно уставился на меня. — И как раз Амитиас, который отчасти склонен думать и относиться к этому так же, как и ты, ставит под удар всех нас. Став повелителем огненных пустынь Аксартона, он обязан был принять все существующие традиции и соблюдать их. Но вместо этого он женился. Его жена умерла ещё на самых ранних сроках беременности. Сила возрождающегося эйна убила её. Это было давно. Очень давно, Фрейя. Но с тех пор он перестал смотреть на других женщин в принципе. А их, поверь мне, подарили ему немало. Собственно, потому и дарили. Честно говоря, ковен почти отчаялся переубедить его, но потом появилась ты… — усмехнулся. — Видимо в тебе есть что-то такое, что заставило его обратить на тебя внимание.
Тоже усмехнулась. В отличие от него, с прискорбием.
— Я взяла его клинки, — припомнила собственную оплошность, из-за которой принц крови в самом деле обратил на меня внимание.
Не зря говорят, брать чужое — это плохо!
Тоже когда-нибудь усвою эту элементарную истину.
Глава 3.1
Но вообще…
— А как же Элене? — не поверила я ему.
Брон едва уловимо, но скривился.
— Элене приходила в спальню повелителя огненных пустынь Аксартона каждую ночь на протяжении немалого количества таковых, потому что у них был уговор, — неохотно, но сознался Брон. — Она приходит и молчит о том, что каждую ночь проводит в этой спальне одна, ведь на это время ковен перестал дарить Амитиасу новых наложниц, а взамен Амитиас позволил ей жить в отдельном доме, не в гареме, среди сотен тех, кто желает друг другу чего угодно, только не благополучия.
Настал мой черёд кривиться.
— Звучит так, словно повелитель Аксартона попросту племенной жеребец, — закатила глаза.
Мне даже жаль его немного стало.
Хотя, о чём это я?
Он же знал, на что идёт, когда решил возглавить ковен крови. Это я — бестолочь, не стала углубляться в подробности о том, на что подписываюсь, когда решила, что могу посетить чужую спальню, а потом просто уйти оттуда без всяческих возможных последствий.
— Можно и так сказать, — в кое то веке согласился со мной Брон. — Наложницы — это не прихоть или надуманная привилегия. Это шанс. Для всего ковена. Я уже пояснял, почему. Жаль, не каждая из наложниц это понимает, — заметил вполне себе справедливо.
Что тут ещё скажешь?
Разве что…
— Повелитель — это племенной жеребец, а все наложницы, которых ему дарят, заведомо обречены на смерть, — подвела нехитрый итог.
Так вот почему их головы покрыты саваном!
В отличие от той же меня, они и сами осознают все сопутствующие риски с самого начала.
— Зато теперь, когда ты больше не маг крови, ваша вражда не имеет смысла, ты ведь больше не конкурент на престол? — дополнила, отмахиваясь от собственных сумрачных размышлений, стараясь сконцентрироваться на единственно позитивном из всего имеющегося. — Хотя это не отменяет твою заслугу перед ним с участием Элене…
Вот и Брон посмотрел на меня с искренним сомнением на первую часть моего высказывания, пополам с солидарностью на оставшуюся. Комментировать что-либо о первой фаворитке не стал. Вспомнил о другом:
— А куда мы идём? — перевёл тему.
— Устраивать бунт в рядах нового состава первого легиона, — призналась честно.
Мы как раз подошли к широкому проёму, ведущему в общий столовый зал, где собирались обитатели корабля. Двери туда оказались открыты, так что сходу удалось оценить наличие более чем сотни йотунов, которые были заняты чем угодно, но не поглощением пищи. Большая часть великанов рычала, скалилась и гоготала, делая… ставки. Остальные — наблюдали. А в эпицентре намечающейся потасовки, послужившей началом ажиотажа, был тот самый йотун, с которым из всех них я успела познакомиться первым, и ещё один, пока что — незнакомый.