олоссальным стажем, всегда задавала много домашки, и любила валить учеников на зачётах. Придя в класс по раньше, Лукас схватил хозяйственное мыло, и под вопросительно-удивлённые взгляды одноклассников, принялся что есть силы натирать им доску. Вскоре прозвенел звонок, в класс вошли остальные ученики, и вслед за ними вплыла скользящей походкой химичка. Отметив отсутствующих, она раздала всему классу листки с проверочными тестами, и, подойдя к доске и схватив в руки мел, хотела было написать нужные формулы, но мел не поддался. Фру Нилльсон удивилась, затем сделала повторную попытку, но всё было тщетно - мел лишь противно скрёб по доске, оставляя за собой едва заметные царапины. Разозлившись, химичка принялась со всей силы тереть его об доску, из-за чего по рядам прокатились смешки - одноклассники понимали, что даже такая, казалось бы, безобидная шутка чревата очередным нервным срывом для чересчур эмоциональной преподши. Ещё через мгновение класс уже открыто хохотал, глядя на разбушевавшуюся училку, которая, высунув от усердия язык и пыхтя как паровоз, пыталась вывести на намыленной доске нужные для проверочного теста химические формулы. Швырнув остатки мела на пол, она повернулась к классу и прогремела: - Кто это сделал?! В результате урок был сорван. Все хохотали как сумасшедшие, и стучали по партам, наблюдая за воплями Фру Нилльсон, - листочки с проверочным тестом, лежащие на партах, были благополучно забыты. И даже заглянувший в аудиторию директор, который прогуливался по коридору и пришёл на шум, долго не мог успокоить моих одноклассников. Химичка продолжала визжать что-то про малолетнюю шпану и хулиганов, а также про похабное отношение к педагогу со стажем, с каждой секундой протяжного хохота багровея от злости, а директор призывать всех к порядку. Ещё через пятнадцать минут, когда все уже охали и стонали, хватаясь за животы, директор строгим голосом произнес: - Сейчас я попрошу выйти из-за парты того, кто это сделал! Директор нашей школы, Херр Шнайдер был немолодым полноватым мужчиной, с седыми усами над верхней губой. У него были большие выразительные темные глаза, которые прятались за линзами круглых очков, широкий нос, и ямочка на подбородке. В отличии от химички, наш директор и по совместительству преподаватель физики, славился в нашей школе своей справедливостью и добросовестным отношением, и потому имел авторитет среди своих учеников. Ко всем детям, не в зависимости от бюджета их семей и социального статуса родителей он относился с уважением, никогда не позволял себе повышать на них голос, всегда давал шанс исправить тематическую оценку, и даже проводил после уроков бесплатные курсы по своему предмету для желающих. Все ученики школы беспрекословно ему подчинялись, и последнее слово всегда было за ним. Вот и сейчас, под многочисленные сочувствующие взгляды и вздохи одноклассников, зачинщик беспредела медленно поднялся из-за парты. - Лукас? - бросил на него сердитый взгляд мужчина, отчего тот покраснел, скукожился, и стал словно меньше ростом. - Зайдешь ко мне после урока, мне надоели твои выходки. Продолжайте, - мягко обратился он к Фру Нилльсон, и, сделав небольшой поклон, вышел из кабинета. В классе повисла тишина. Все смотрели на Лукаса с благодарностью и сочувствием, ведь он избавил их от скучного и ужасного проверочного теста по химии, к которому вряд ли кто-нибудь из класса был готов, собственной ценой. На перемене его ожидал очень неприятный разговор с Херром Шнайдером, который наверняка закончится замечанием в дневнике и вызовом родителей в школу. Когда директор удалился, а конфликт был исчерпан, химичка растерялась. Она не знала как себя повести в такой ситуации и лишь продолжала напряженно сопеть, окидывая класс злобным взглядом. Мысль о том, что она только что стала посмешищем в глазах старшеклассников, выводила её из состояния равновесия, но ничего поделать она уже не могла. К большому сожалению, убийство учеников не входила в её компетенцию. До конца урока оставалось менее десяти минут, начинать проводить проверочный тест смысла уже не было. Класс уныло смотрел на часы, отсчитывая минуты до звонка, кто-то лежал на столе, положив голову на руки, химичка молча смотрела в окно, поджав свои тонкие, накрашенные фиолетовой помадой губы, пока Анита, сидящая с Линдой за первой партой в ряду у окна, испуганно не воскликнула: - Ой! Все удивлённо подскочили, повернулись к ней. Кто ещё несколько мгновений назад спал лёжа на парте, вдруг резко проснулся, озираясь по сторонам в поисках источника шума, а те, кто молча взирали всё это время в окно, вдруг с интересом повернулись. Фру Нилльсон недовольным голосом поинтересовалась: - Чего ещё там у тебя, Анита? - Я...Я...- девушка не могла подобрать слов, и лишь испуганно хлопала глазами, в ужасе вытаращившись на Линду, словно пытаясь найти в её глазах помощь и поддержку. От её вполне привычной самоуверенности не осталось и следа, девушка выглядела жалкой и беспомощной. - Я не могу со стула встать! Класс снова взорвался смехом и улюлюканьем, а Анита, окинув всех уничтожающим взглядом и отчаянно продолжая ерзать на стуле, позеленела от злости: - Чего вы ржете, идиоты? Думаете это очень смешно? - Не переживай, Анита, - сквозь слезы смеха проговорил раскрасневшийся Лукас. - Это все временный эффект. Через несколько часов все пройдет. - Через несколько часов? - осипшим от ужаса голосом переспросила девушка, продолжая сверлить взглядом свою соседку по парте, но та лишь подавленно молчала, не зная что предпринять и как помочь своей закадычной подруге. - Ах ты! - она хотела было кинуться к обидчику, чтобы хорошенько ему врезать, но не смогла, и лишь неуверенно дёрнулась. Она была намертво прикована к своему сидению. - Это же была моя новая юбка! - захныкала она, нежно проводя ладошкой по приятной мягкой материи цвета хаки. - Фру Нилльсон, что мне теперь делать? Я в туалет хочу! - жалобно протянула она, отчего класс разразился еще большим хохотом. - А ты чего молчишь? - накинулась она на Линду. - Хоть бы попыталась сделать что-нибудь! - Я? - упавшим от страха голосом опешила Линда. - Я... - Да, ты! - взревела разъярённая Анита, отягощённая своим позором. Она очень ценила свою репутацию, всегда старалась держаться достойно в обществе, ни за что не могла себе позволить упасть в грязь лицом, а тут такая лажа, и всё из-за этого ограниченного придурка Лукаса и его дебильных шуточек. Теперь однокашники будут до конца всей её школьной жизни вспоминать этот глупый случай, и, конечно же, не упустят возможности разболтать о нём всей школе. И когда она будет идти по мраморному полу их школьного вестибюля, кокетливо стуча каблучками, все ученики родной школы будут тыкать на неё пальцами и шептаться за спиной. - Тупица недалёкая! Аниту в классе мало кто любил, а все из-за ее вызывающего поведения и неоправданных понтов, но связываться с ней не хотели, боялись связей её всемогущего отца. Она обладала довольно крепким телосложением и очень тяжелым характером, могла пойти на подлость или отомстить, и всегда добивалась своего, даже если на кону стояли чужие интересы и предпочтения. Всегда могла дать словесный отпор своему обидчику и постоять за себя, но сейчас, почувствовав себя в ловушке, пришла в замешательство и растерялась. Лукас был безнадежно влюблен в нее класса этак с восьмого, но Анита лишь смеялась с его чувств, совершенно не воспринимая парня в серьез. Пользовалась его щедростью и добродушием, каждый раз принимая от него дорогие букеты цветов и изысканные конфеты в ярких упаковках с нескрываемым одолжением, покровительственно разрешала платить за свой обед в школьной столовой и таскать целый день за собой свою сумку. Часто могла бестактно высмеять его невзаимное чувство в большой компании, и лишний раз пустить колкость, что очень сильно задевало его мужское самолюбие. Два года Лукас терпел, пыхтя как напыщенный ёжик, таскал всюду её сумку, плетясь позади гордо вышагивающей Аниты под руку со своей преданной подпевалой Линдой, всегда был готов по первой просьбе и в любую погоду сгонять в магазин за шоколадкой, если его принцессе вдруг захотелось сладкого. И вот недавно терпение парня совсем оборвалось, он психанул, разозлился, и поклялся себе больше никогда не бегать за этой противной и самоуверенной девчонкой, которая совсем его не ценит и лишь вытирает об него ноги. А сегодняшняя проделка была маленькой местью за многолетнее помыкание, высокомерие и неблагодарность. - Ох уж эти дебоширы со своими дурацкими приколами, - сочувственно посмотрела на свою подругу по несчастью Фру Нилльсон, поняв, что она не единственная жертва сегодняшнего злополучного дня. - Знаю я эти штучки, сейчас схожу в лаборантскую и принесу специальный раствор... ...- Ну хоть отклеили её? - поинтересовалась я, когда мы свернули в нужный переулок, и уже шагали по направлению к моему дому. Дорога, припорошенная снегом, переливалась сотнями маленьких блесток при свете уличного фонаря, а снег приятно хрустел под ногами. В окнах домов то тут, то там, загорался свет. Ветер устало качал ветки деревьев, будто бы убаюкивая, из-за чего, словно россыпи тысячи бриллиантов, с них сыпались редкие снежинки, кружились в медленном танце, а вскоре