— Извини, я не хотел тебя обидеть, — пробормотал Стас, утопая в клубах сигаретного дыма.
Настя молча, с невозмутимым спокойствием взялась за пылесос, включила его и принялась с усердием водить по бордово-бежевым разводам уилтонского ковра. Минутой позже рычащий вихрь подступился к его ногам, обутым в домашние шлепанцы. Стасу недвусмысленно намекали, что он здесь лишний. Ему ничего другого не оставалось, как покинуть гостиную. Через полчаса он хлопнул входной дверью. «Радуйся! Я исчез до глубокой ночи!»
Он возвратился домой в час двадцать одну минуту ночи. Ничего удивительного, что Настя запомнила точное время: она лежала в постели и отсчитывала минуты на часах, думая только о нем.
В час тридцать пять она услышала, как хлопнула входная дверь, он поднялся к себе.
Проснувшись без пятнадцати семь, Настя услышала шаги по коридору. Они направлялись в сторону спортзала и были слишком легки и пружинисты для Д.В.
А в семь двадцать пять она уже порхала по кухне, готовила завтрак, наливала чайник. Наступал новый трудовой день, все разбегались по делам. Аллу через полчаса отвезет в колледж Миша на «БМВ», Д.В., проглотив творожную запеканку, уже уехал на шестисотом «Мерседесе», за рулем которого сидел банковский шофер, и только Стас наверняка останется в квартире, чтобы изводить ее своим молчаливым присутствием или провокационными вопросами. Настя не знала, как с этим бороться, потому что всякий раз ей приходилось бороться и с собой. Ее измучил этот волнующий, притягивающий к себе взгляд: куда бы она ни посмотрела, повсюду ее встречали темно-синие глаза. Они то отталкивали холодным блеском, то манили своей глубиной. А стоило ему приблизиться к ней, заговорить, случайно дотронуться, как она чувствовала стремительно нарастающее возбуждение, и непослушное тело начинало реагировать на его мужские чары. Она бы ушла из этого дома, чтобы сохранить хоть капельку спокойствия, чтобы не видеть этих глаз, не слышать этого голоса, но здравый смысл и вечно пустой кошелек в равной степени удерживали ее от опрометчивого шага. Еще два-три месяца, а там…
Настя обернулась на шум открывающейся двери и почувствовала, как к сердцу подступает разочарование. Градский-младший был при полном параде. Костюм серого цвета, белая рубашка, строгий галстук — значит, его короткий отпуск закончился, и он уезжает в свой «Кондор». За ним следом на кухню влетела Алла, как обычно, наряженная и накрашенная сверх всякой меры.
— Чем ты нас сегодня накормишь? — бодро пропела она.
Настя привычно перечислила имеющиеся под рукой блюда.
— Я буду мюсли с молоком, — выбрала Алла.
— А ты, Стас? — спросила Настя.
— Запеканку, если можно.
— Для Настин ничего невозможного нет, — небрежно усмехнулась Алла.
— Да. Я уже успел в этом убедиться, — задумчиво произнес Стас.
Полчаса назад, выжимая штангу и щелкая пряжками тренажера, он пришел к выводу, что испытывает всего лишь поверхностное влечение к мисс Недотроге. Принимая холодный душ, решил, что вскоре это сумасшествие пройдет. Но когда он увидел Настю, в скромном синем платьице с белым воротничком и манжетами, он почувствовал себя примерно так же, как чувствует себя человек, которого лошадь лягнула в солнечное сплетение. Девушка словно сошла с английской гравюры, и взбесившиеся гормоны вновь заявили о себе.
— Стас!
Только нетерпеливый тон Аллы и выражение ее лица смогли оторвать его от созерцания этой рыжей соблазнительницы.
— Извини, я отвлекся.
— Вижу. Даже вижу на что, — ухмыльнулась Алла. Хорошо, что Настя в это время пыталась что-то достать с верхней полки шкафчика и стояла к ним спиной.
— Мне нужна твоя помощь, братик.
— Считай, что ты ее уже получила. Только смотри, не пожалей потом!
— Очень смешно. Я хочу попросить тебя уговорить отца поехать с нами на Ривьеру.
— С нами?
Он как раз подумывал: а не пожить ли ему в Барвихе, чтобы поостыть.
— Надеюсь, ты присоединишься? Там мисс Совершенство по три штуки на каждом квадратном сантиметре пляжа, глядишь, и тебе какая-нибудь приглянется.
— Насчет меня ничего не выйдет, — твердо сказал Стас, покачав головой для большей убедительности. Тут он заметил, что Настя смотрит на него в упор, но, перехватив его взгляд, она тут же принялась деловито задвигать и выдвигать ящики стола. Стас усмехнулся. Значит — не настолько она равнодушна к нему, как хочет изобразить. Настроение мгновенно поднялось на пять пунктов, и он раздумал перебираться в Барвиху.
— А как насчет папочки? — гнула свою линию Аллочка.
— Постараюсь посодействовать, — пообещал он в порыве великодушия.