Лекарь тоже поспешно отодвигается, уволакивая за собой свой гадкий чемоданчик. Нож он, однако, продолжает сжимать в кулаке, и я бдительно слежу за движениями больного на всю голову эскулапа. Рыжая держится за покрасневшую щеку и испуганно хлопает глазами. Кассия, наверно, такой отпор раньше не давала. А ведь, судя по порезам на руке, на которые я еще с самого начала обратила внимание, эту процедуру с ней делали регулярно и, похоже, весьма успешно, раз девушка настолько слаба. Изверги!
— Не… подходи…те… ко мне! — медленно и хрипло рычу, с трудом выталкивая слова, так, словно очень долгое время молчала. — Убирайтесь!
Теперь я понимаю, что все вокруг, и я в том числе, разговаривают на каком-то чужом, неизвестном мне языке. Но, тем не менее, я его хорошо понимаю. А вот самой говорить на нем пока трудно. Приходится напрягаться, чтоб перевести слова с родного. Ощущения такие, будто я долгое время жила в чужой стране, а теперь вот вернулась и потихоньку вспоминаю местный говор.
— Точно Брунир, — теперь уже и Рыжая упоминает загадочного Брунира и осеняет себя странным знамением, судя по всему охранным.
— Не пори чушь, Фрира, — фыркает доктор. — Нет никакого Брунира. Это горячка отравляет ее кровь, и уже до мозга добралась. Нужно срочно сделать кровопускание, пока этот процесс обратим.
С этими словами эскулап делает шаг ко мне, а следом за ним, приободренная спокойным тоном лекаря, рыжая Фрира. И я понимаю, что в этот раз мне не вырваться.
Адреналин, который придал мне сил, уже не действует, и слабость охватывает тело все больше и больше. Голова начинает кружиться. На лбу и висках выступает испарина. Руки подрагивают, ноги совершенно не слушаются, а пятка, которой я выбила миску, и вовсе начинает ныть.
— Леди Кассия, успокойтесь. Это для вашего же блага, — вкрадчиво начинает лекарь. — Нужно выпустить яд из крови, чтобы он не отравлял ваш организм. И вы поправитесь скоро.
— Вы… Вы… этим меня убьете! — отчаянно восклицаю.
Голос срывается на хриплый сип.
— Убивает не кровопускание! Убивают яды в крови! — нравоучительно вещает доктор, все ближе и ближе подходя ко мне.
Я пытаюсь встать с кровати, убежать, или отползти, хоть и понимаю, как тщетны мои потуги, но запутываюсь в покрывале, а в следующую секунду на меня наваливается всем своим дородным телом рыжая Фрира.
— Нет! — с горла вырывается сиплый свист. — Отпусти! Фрира! Отпусти, — бьюсь под ней, словно пойманная в сети рыба.
А доктор, не теряя времени, уже хватает мою руку и затягивает ослабевший во время борьбы жгут. К запястью прикасается устрашающий холод острого лезвия. Тело вздрагивает от ужаса.
— Нет! Отпустите! Умоляю, — продолжаю отчаянно сопротивляться, но чувствую, что силы на исходе. Еще чуть-чуть, и я просто не смогу даже пальцем пошевелить.
— Отпусти ее, Ориес! — внезапно слышится резкий окрик.
Глава 4
Мои мучители замирают, и я осторожно выглядываю из-за плеча Фриры. На пороге стоит высокий, я бы даже сказала огромный мужчина. Он недовольно хмурится, взирая на врача, который уже открывает рот, явно собираясь возразить.
— Ориес! — предупреждающе рычит новый посетитель, переступая порог.
Я нервно сглатываю. Дыхание спирает в горле. По коже табуном бегут мурашки, величиной с гиппопотамов.
— Лорд Каор, но лихорадка! Нужно срочно сделать кровопускание, иначе высокая температура и яды убьют леди Кассию, — нижняя губа доктора по-старчески дрожит в едва сдерживаемой обиде.
Я же при виде защитника немного приободряюсь, хотя и продолжаю быть настороже.
— Вы меня убьете… таким… образом! — скидываю со своего плеча, ослабевшую от страха перед пришедшим, руку Фриры.
Слова подбираются с трудом. Я долго думаю, перед тем, как высказать свою мысль, сделав ее наиболее понятной для присутствующих.
— Нож грязный! Вы только… усугубляете мое состояние!
Кто его знает. Может, у Кассии была обычная простуда, или грипп. Но таки лечением не удивительно, что ее загнали в могилу. Может, причиной всему сепсис, спровоцированный действиями врача.
От подобных мыслей дыхание уже не замирает в груди, а наоборот учащается. Второй раз умирать, еще и в муках, я не желаю. Руки начинаю дрожать от волнения, пальцы вцепляются в покрывало.
Мужчина в один шаг преодолевает разделяющее нас расстояние и, оттеснив доктора, прижимает меня к своей груди.
— Все-все, малыш, — поглаживает он мою напряженную спину. — Никто тебя не тронет. Я здесь, рядом. И больше не позволю тебя обидеть.
Отчего-то на глазах выступают слезы. Я смаргиваю их, не желая раскисать перед всеми этими чудовищами. Не хочу показаться слабой и беззащитной. В конце концов, хоть реакции тела у меня подростка, но сама я все же взрослая женщина, умеющая держать эмоции под контролем. Да и расплываться лужицей от каждого доброго слова тоже явно не стоит. Если этот потрясающе красивый мужчина настолько беспокоился обо мне, то где был раньше? Почему позволил этим коновалам убить Кассию?