— Девушка, а в первый ряд есть билеты?
— Только с краю, товарищ командир.
— Ну, тогда пусть будет второй ряд, но желательно в центре.
— Могу предложить третий, зато уже совсем в центре. Возьмете?
— А куда ж деваться, возьму.
В этот момент Павла почувствовала сильную руку, вцепившуюся в ее плечо.
— А ну стоять! Старший лейтенант Колун, вы задержаны.
"Вот так номер! Неужели в Харьковском управлении такие идиоты водятся? Что не мог тихо спокойно подождать, когда я билеты куплю, и ласково руку на плечо положить. Как КГБ раньше делало. Или уж если жестко брать меня, то сразу удар по загривку, и прямо тут на ступеньках "ноги врозь". Как у нас в двадцать первом столетии ОМОН делает. А это-то что еще за фигня?".
— В чем дело, сержант? Позвольте мне купить билеты, и я с вами пройду добровольно.
— Обойдешься, старлей. У меня приказ доставить тебя быстро и без повреждений, но я все равно не советую оказывать нам сопротивления.
— Сержант не тыкать! Чей у вас приказ?
— Лейтенанта госбезопасности Юрасова.
"Угу. Это тот самый контрразведчик, под чьим кровом у нас с Кувшиновым и Скрынниковым беседа проходила. Ну и дураком же он оказался. Да-а. Дела. Ну, здравствуй снова "мать-моржиха". Вот только хамить я себе и сейчас не позволю. Раз вы законники, то по закону и действуйте. Или идите… лесом, пока документы ведомства и постановление об аресте не предъявлено. И как сказала Ракша-Сатана – "Пусть это будет моя последняя битва!". Сейчас поглядим, как тут сержантов ГБ учат".
— Для начала сержант, предъявите свои документы.
— Что-о-о!? Ах, ты с.ука. Ты чего сказал?!
— Во-первых, не ругайтесь! Здесь вокруг женщины и дети. Не надо позорить высокое звание работника НКВД. А во-вторых, я же вроде не шепелявлю и не заикаюсь. Ваше удостоверение, сержант, предъявите.
— Шас ты сам у меня шепелявить станешь! А ну живо в машину, с.ука!!!
— СЕРЖАНТ НЕ ТЫКАТЬ И НЕ ХАМИТЬ!!! Здесь вокруг женщины и дети. Ведите себя прилично, товарищ сержант. И пока я не смогу убедиться, что вы не ряженый диверсант, никуда я с вами не поеду. Предъявите мне документы, добровольно поеду с вами. А не предъявите… тогда попытайтесь сдвинуть меня с места на глазах у отдыхающих советских граждан. Только аптечку вы сразу готовьте.
— Да ты!
— Иван, предъяви ты ему документы. Нам же сказали пригласить и быстро доставить. Скандал нам тут не нужен.
Последние слова тихо произнес второй НКВДшник стоящий чуть позади агрессора, поставленного Павлой на место. Сержант явно опешил от такой наглости какого-то старлея, но слова напарника заставили его внешне успокоиться. С кривой улыбкой на лице он достал из нагрудного кармана удостоверение.
— ПОГЛЯДЕЛИ? А, товарищ старший лейтенант? Тогда ПРОШУ в машину.
— Благодарю. Сейчас я куплю билеты и проследую с вами.
— У нас нет времени на препирательства. Документы вы видели, следуйте в машину.
— Тогда так, если ваши действия потом вдруг окажутся самодеятельностью, то вы мне сами потом купите билеты, причем именно те, которые мне нужны.
— Куплю, куплю. Конечно, куплю. В машину!
— Руки уберите, сержант, а то окажу вам настоящее сопротивление и плевать мне на возможные последствия.
— Хм. Он еще и грозится. Поговори, поговори, старлей…
Павла ехала на заднем сиденье эмки, стиснутая с двух сторон нетощими сержантами.
"Руки пока убрал. Ух, как ему бедному обидно стало, аж задницей заерзал на сидении. Ничего, привыкай сержант. Ума в голову не вложили тебе родители, значит, через ж.пу до тебя смысл жизни доходить будет. "Ослик был сегодня зол, он узнал, что он осел". Эх! И чего бы мне такого арестантского спеть-то на прощание? "Владимирский централ" как-то вроде не в тему будет. Там вроде о любви к женщине слова. Может… "Вихри враждебные веют над нами… Темные си-илы нас зло-о-обно гнетут…". Мд-я. Что-то совсем мне сегодня не поется. А этот сержант, вон как пыхтит. Небось, предвкушает, как минут через пятнадцать мне с наслаждением будет почки опускать. Эх, и дурачок же ты Иван. Ты же и сам ведь расходный материал, только пока не понимаешь этого. Хм. И куда это нас везут? Вроде к управлению другой дорогой ехать надо".