— То, что надо было раньше обо всем говорить, я знаю. Но я, Сергей Ильич, тогда глупый был. Не о деле, а об орденах и об своих обидах я тогда все больше думал. Да еще за юбками я чаще чем за недостатками боевой и летной подготовки поглядывал. И даже если о чем-нибудь таком и думал, то в своей правоте я тогда еще не до конца уверен был.
— А сейчас ты стало быть поумнел, и вот так, разом в правоту свою поверил.
— Не скажу, что поумнел, но ордена на боеготовность летчиков я теперь точно не променяю.
"Задумался, Ильич. Вообще-то у таких людей часто обостренное чутье на вранье имеется. А я же тут врала внаглую. Только мне вот за это вранье ни капли не стыдно. Если мое вранье жизни людские спасет, то плевала я на это. Правда, она должна служить людям, а не вредить".
— Знаешь что, Паша. Вот слушал я позавчера комполка и удивлялся. Ну не может человек за короткое время так сильно поменяться. Не бывает так. Я сейчас гляжу на тебя, и… И, знаешь, Паша, хоть я и коммунист, а невольно перекреститься хочется. Что же с тобой, Паша, случилось такого. Расскажи, а.
"Угу. Это тебе не тетя Соня. Это наш, родной, коммунистический колдун. По прозванию комиссар. Сразу меня раскусил. Никакие ему очные ставки и отзывы не нужны. Такие люди сквозь человека как рентгеном смотрят. Снова, может и надо бы соврать, но врать ему совсем не хочется. Ну а правду сказать я тоже права не имею. Не мною эта история начата, значит, не мне ее заканчивать".
— Можете не верить мне, товарищ полковой комиссар, но стал Павел Колун другим человеком. Не хочу я больше, как бывало раньше куролесить. Хочу по-настоящему к бою готовиться. Некогда мне теперь будет ни водку пить, ни за юбками бегать. А вот учиться самому и других учить, буду сколько сил хватит. Ну, а в чем причина всего этого я не знаю. Учит нас партия в мистику не верить, вот и я верить не могу и не хочу. А нужен ли такой Павел Колун нашему полку – сами решайте.
"Эк, я мудрено завернула. Да-а. Только комиссар и не такого в своей жизни небось наслушался. Его такими кружевами не запутать. Это ведь не кристальной простоты Василий Иваныч, а универсальный коммунистический "Полиграф" Сергей Ильич. Еще пара вопросов и мы точнехонько приедем. Туда, откуда все дороги и тропинки в царство "Матери-моржихи" ведут".
— Да-а-а, Пашка. Вот и не верь после таких чудес в мистику. Если бы я тебя, хулигана саратовского два с лишним года как облупленного не знал, точно бы решил, что с другим человеком сейчас разговаривал. А уж раз ты с водкой и женским полом завязать решил… Это что же за "снежная королева" тебя таким сделала… Успокойся, и не дергайся, никому кроме Василия я про это рассказывать не стану. Да и сам я про твои амурные дела выпытывать не буду. Ладно. Но вот тебе мое слово. За слова свои, Паша, с тебя теперь спрос тройной будет. Хоть раз ты свое обещание не выполнишь, можешь больше ни о чем нас с комполка не просить. Понял меня?
"Нашел чем пугать, однопартиец. За свои слова я всегда ответить могла. Хотя ты, понятное дело, от Колуна такой праведности не ждешь. И как это ты так замечательно сам себе "амурное" объяснение придумал. Даже врать не пришлось".
— Понял. Но еще кое что рассказать хочу. Только прошу Василия Ивановича этим не расстраивать. Вот разрешат мне летать, тогда уж пусть узнает.
— Ну-ка давай рассказывай, без условий. Придумал тоже.
К концу рассказа о "погранцовских полетушках" выражение лица комиссара все более и более становилось озадаченным. На Павлу он глядел уже с легкой опаской.
— Ну-ка, покажь эту пулю.
— Вот такими мы стреляли.
— Сам придумал?
— Да нет же. Я ведь рассказывал. Что с испытателем Шияновым и еще одним из НКВД в Саках такие пули опробовали. Ну вот я и заказал их себе на сколько денег хватило.
— Сколь их у тебя осталось?
— Сто штук с небольшим еще есть. Есть и полная технология производства, даже образцы форм для отливки. Да и кондуктор я с собой привез. Вот только материалы нам местные подбирать придется. И еще, Сергей Ильич, если НКВД продолжит нас поддерживать, то через две три недели здесь в Житомире может появиться новый Центр воздушного боя. Могут и меня туда выдернуть, но я им условие поставил, чтобы обучение с пилотов нашей бригады начинать или хотя бы поровну. Половина наших, половина погранцов.
"Мдя-я. А не зря ли я все комиссару взяла и выложила. Может ведь и обидеться, что сначала с ним и с комполка это не обсудил".