— Иваныч, прости. Но мне очень нужна твоя помощь. Прямо сейчас.
— Ты что, старлей, белены объелся?! Я тут бьюсь, как рыба об лед. У меня сегодняшний отъезд срывается, а он тут приехал, понимаешь. А ну, кругом!
— Погоди Иваныч! Я договорился! Обо всем договорился. Сегодня изделие испытываем. Мне пилоты нужны!
— А ну тихо мне! Мы кстати, Паша, сегодня не улетаем, все до завтра откладывается. Ну-ка, покажись, красавец. Что-то глаза у тебя уж больно красные, а ну, дыхни!
— Хуууу!
— Вроде трезвый. Трезвый, а несешь какой-то вздор! В чем дело, Колун? Спокойно расскажи, чего у тебя там стряслось.
— Иваныч, времени мало. Я сегодня в ХАИ ездил, если бы ты знал, как это трудно людей уговаривать, но они согласились. В общем, сегодня на аэродроме ХАИ будем производить летные и огневые испытания моего опытного мотокомпрессорного двигателя МКД-1 он же "Тюльпан". Ты меня прости, что я тебе про него не рассказывал, просто сглазить боялся. Испытать его на стенде еще не скоро сможем, все испытательные стенды у них в ХАИ еще долго заняты. А на самолете сегодня и завтра испытаем. Сейчас инженер Лозино-Лозинский договаривается с руководством опытного завода о предоставлении нам, то есть ХАИ самолетов для испытаний. А мне профессор Проскура поручил отобрать летчиков-испытателей. Нам нужен один пилот-испытатель и два-три пилота самолетов сопровождения, с которых на киноленту все сниматься будет.
— Чего!? Ты во что меня, с.кин кот, впутать решил?! Паша, если комбриг узнает, то это хана. Ты это, поганец, понимаешь? А?!
— Понимаю, товарищ полковник, поэтому нам надо сделать вид, что ничего там серьезного происходить не будет. Подумаешь взлетели-сели. Наши приемщики все равно регулярно летают на этом "новье". Обычный рядовой полет. Минут тридцать-сорок на все про все. Ну пусть даже пару часов если считать вместе с монтажом изделия и всеми проверками. Ты лучше скажи, сможешь летунов уговорить, чтобы помогли и не болтали об этом?
— Откуда этот двигатель взялся?
— Я же в отпуске. Вот и нашел мастера, мы с ним вдвоем и сделали. Иваныч, ты же обещал мне помочь с инженерами. С ними я и сам справился, теперь только наше дело пилотское осталось, и от него сейчас все зависит. Струсим и забуксуем, и кранты! Все коту под хвост пойдет! Хрен тогда знает, будет этот агрегат испытан, или так и канет в бюрократической волоките. А у врагов тем временем появятся реактивные самолеты. Посмотрю я на тебя, как ты будешь из "Чижа" или "Ишака" пытаться восемьсот километров выжать, чтобы догнать их и перехватить. — Павла раскраснелась и уже плохо следила за речью. Еще чуть-чуть и кулаки бы в ход пустила, как когда-то на заводе доказывала свою правоту.
— Смирно стоять! Тихо Паша, тихо. Двигатель говоришь? Хм. Реактивный. Как ты его на самолет ставить будешь? А?! Орел!
— Все у нас продумано. Для монтажа у него сверху есть длинная прямоугольная посадочная площадка из толстого дюралюминия, со скругленными углами. Сантиметров восемьдесят в длину. Самолет она никак уж не повредит. Изнутри такие же дюралюминиевые площадки крепим и на болты М8 сажаем. Даже обтекатель сделан, чтоб изделие снаружи сильно аэродинамику самолета не портило. В общем нам сейчас выбрать самолет и пилотов найти, и все срастется! Не бросай меня, Иваныч, очень тебя прошу.
- "Продумано" у него все. Засранец, ты все-таки, Паша! Почему ж ты мне вчера ничего не сказал про двигатель?
"Рассказать тебе, как мы его за ночь вдвоем, с помощью лома и какой-то матери, делали? Чтоб ты меня со всеми моими просьбами в пешую прогулку послал. Щаз. Ну, не будь же ты сволочью, командир…".
— Почему? Иваныч, я тебе все рассказал. Если бы ты знал, как это страшно, когда все на тоненьком волоске висит, то ты бы меня понял. Что ответишь на мою просьбу?
— Значит так. Вот тебе мое решение. Свое чудо ставь куда хочешь. Но на самолетах бригады крепить эту хрень запрещаю! Летать сбоку кино снимать, пожалуйста. И, как ты думаешь, кто в этот твой испытываемый самолет полезет, чтобы с ракетой в заднице летать, а? Хрен ты чего продумал, старлей!
— Нет, не хрен! Все я продумал, Иваныч! Я на нем полечу. — Последние, негромко сказанные слова прозвучали в тишине бытовки, как треск запального шнура к тротиловой шашке.
— Что ты сказал, старлей? — Голос полковника прозвучал еще тише, но еще страшнее.
— Если не пустишь меня в этот полет, то прямо сейчас напишу рапорт о переводе в десантные войска, в армейскую разведку нахрен. Куда угодно! Взводным пойду. И когда реактивные "Капрони", "Мессеры" или "Хейнкели" будут вас с неба выносить, я буду ваши парашюты на земле встречать. И от фашистских поисковых команд огнем отсекать.