– Дух Святой, сойди на нас, очисти нас от всякой скверны, пусть услышат все о святой Юлии! – она так смотрела куда-то ввысь, что все "банкиры", "воры в законе" и прочие "топ-модели" глянули туда же. И Юлия Петровна тоже. – От нее требовали одного: принести жертву идолам, а значит, предать Христа. Предать она не могла, она желала быть распятой за Него... – Зоя сама не узнавала своего голоса. Остальные, естественно, тоже, они были просто поражены, будто и в самом деле гром небесный ударил. И этот гром, те звуковые волны, что выходили из Зоиных уст, обращал в световые, и место истязаний юной красавицы Юлии было не на острове Корсика, а здесь, перед ошарашенными первоклассниками. Она стояла обнаженная, израненная, окровавленная, груди ее были отрезаны, отовсюду из ее тела вылезало живое кровоточащее мясо, следы полосований; недавно роскошные длинные волосы были наполовину выдернуты, скомканы и тоже были все в крови. Но она смотрела ввысь так, как недавно смотрела Зоя... Нет, совсем не так, таких глаз те, кто присутствовал при истязании, не видели никогда. Эти глаза явно видели Того, ради Которого сейчас ее мучили, ради Которого она идет на крест и благодарит Его за это. Крест, меж тем, уже соорудили. И те, кто его сооружал, мучители Юлии, были совсем уже не те, когда они начинали над ней издеваться, когда за волосы ее проволокли первый раз по камням. "Да как же можно вынести такое?" – этот вопрос сидел на каждом лице всех мучителей. А когда она уже висела, и прибитая, и привязанная на кресте, все они просто в ужасе разбежались, ибо каждый из них увидел, как перед ней, изнемогающей на кресте, оказались вдруг светоносные, крылатые... никто не знал, как их назвать.
– Ангелы! – завопил вдруг главарь казни и первый бросился бежать. Осталось только двое, которые были так заворожены, что не могли сдвинуться с места.
– Умирает, – сказал один из них, глядя, как склоняется ее голова к кровавой ране вместо груди. Изуродованные губы ее улыбались.
– Нет, – раздался тут голос, – возносится к Тому, ради Которого пошла на крест.
Двое завертели в испуге головами – откуда голос? И потом подняли их кверху – голос был оттуда. И тут они увидели, как из уст распятой, будто из самой улыбки ее, вылетела голубка и устремилась вверх, к небу, навстречу голосу.
– Ой, – закричал второй мучитель, – что ж теперь с нами будет ?..
И тут глаза Юлии открылись, она подняла голову и проговорила:
– Господи, Твои слова повторяю: не вмени им греха сего! – и при этих словах голова ее окончательно поникла, а глаза закрылись.
– Сказочка, – сказал "киллер", когда все очнулись.
– Нет, не сказочка, – сказала Зоя, как обрубила. – Потом, по приказу ангела монахи сняли ее с креста и похоронили на острове Горгона, рядом с Корсикой, а на том месте, где крест ее стоял, там храм стоит. А там, где лежали груди ее отрезанные, там теперь родник-источник, и кто той водичкой омоется, если болен – выздоравливает. А камень тот, откуда водичка святая та идет, тот каждый год, в день памяти ее, 29 июля, будто росой покрывается, чудо-жидкость проступает, на молоко похожая. И тоже – исцеляет.
– Это на Корсике? – спросил один из "банкиров". Он уже думал начать уговаривать родителей свозить его туда, на камень посмотреть – на пляже на Ривьере он уже был, надо теперь на Корсику смотать.
– М-да-а... – именно этим словом подвела черту Юлия Петровна. – Ну что ж, молитвенница, мо-лит-вен-ница, – мрачно продолжила она, покачав головой. – Вот так раз, вот так два, не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – а затем сказала вслух ту мысль, которая впервые сейчас за всю ее жизнь тюкнула ей в голову, мысль "соглашательскую" и ранее невозможную, – Это все-таки лучше банкира и топ-модели.
И будто искорки колющие пошли по руке, пальцы которой сдавливали скомканное письмо иерея Севастьяна.
Необычно тихо и организованно расходились "банкиры" и прочие "рок-певицы" с "топ-моделями". Зою при выходе никто не встречал, да это и не нужно было, ей дороги не переходить. Пробегающий мимо "киллер" спросил весело:
– Зойк, а там, где в молитвенники принимают, диплом дают?
Вопрос был задан уже на улице, где толпились первоклашки вместе с родителями. Все родители были уже осведомлены, ибо им сразу выложили их чада-"банкиры" о чудном желании их одноклассницы.
– Дают, – громко ответила Зоя на вопрос "киллера".
Все стоящие вокруг смотрели только на Зою.
– И диплом с отличием – тоже? – с иронией спросил один из пап.
– Конечно.
– И какой же он, красный? – задающий вопрос широко улыбнулся.
– Красный. От крови. Крест, на котором Юлию распяли – вот наш диплом с отличием!