– Ой, Севка, не знаю, ой, не пугай меня!
– Я не пугаю, мамочка, ты поймешь. Давай не будем больше просить Спасителя, чтобы все мои болячки прошли! В самой главной молитве как сказано, о чем просить надо? О хлебе насущном, о том, чтоб грехи простил, и – да будет воля Твоя. Мамочка, а может Его воля в том, чтоб я болел, а?
Мама молча смотрела на сына, не зная, что сказать.
– Может, это для меня хорошо? И... для тебя? Ведь не может быть Его воли, чтоб нам было плохо. Он же знает, что я больной и не зря же не лечит.
– А может Он как раз и хочет, чтобы мы усилили молитвы о твоем выздоровлении?
– Нет, мама. Я теперь знаю, что святые не молились о своем здоровье.
– Ишь, куда тебя потянуло!
– Нет, мама, никуда меня не потянуло... Попробовать хочу. Вот... болею и молюсь не о выздоровлении, а... да будет воля Твоя. Он же знает мою боль... а я Ему: да будет воля Твоя. Исцелит, если нам с тобой на пользу. А не на пользу исцеление, значит, буду болеть и не спрашивать, почему это не на пользу. Он лучше знает.
Мама утерла мокрые глаза и сказала:
– Ну, ладно, посмотрим.
И тут они услышали звон колокола. Подойдя к окну, мама воскликнула:
– Ой, гляди, колокол на кране к казино подъехал, и народ там. А ну, бежим!
Хозяин казино уже успокоился.
"Так, девчонка жива. Если последствия будут, в ближайших травмопунктах справок не дадут, в ментовке все в порядке, училка эта свидетельствовать не будет, девчонку я не трогал, и вообще, в туалет выбегал, гы. Так, девка в статуэтку гирькой бросила (и гирька есть), и спичкой доллары подожгла – ущерб с матери взыщем. Не, это ж надо – "ни-зринь-ся!"
Хозяин казино призакрыл глаза, а когда приоткрыл, увидел... Долго соображать ему не дали, что за ужас он увидел, ибо он почувствовал колющий нажим на сердце – штык трехгранный упирался в пиджак от Славы Зайцева и даже проткнул его и тела касался.
– Договор на стол! – услышал он голос Юлии Петровны.
Те, кто преследовали мать этой девки ("Эх, хлыста не прощу, рассчитаемся!") уже доложили о столкновении с ворошиловским стрелком ("Доложили!" – в истерике метались, будто язык парализовало, каждое слово вытягивать пришлось) и очень живописно обрисовали его, но лучше один раз увидеть... Нет, такое лучше не видеть! Мгновенно понял и простил он своим подручным их истерику. Да еще и поп этот обрыдлый. Давно б ему надо было автокатастрофу устроить. Как же они вошли? Ну да – сам дурак! Всех ведь отправил куда надо, возможные проколы предупредить – в ментовку, в местный округ, в мэрию. А при входе молодой этот... таких эта тигрица одной левой, да от одного вида умереть можно и винтовки не понадобится...
Справа что-то гавкнуло. Хозяин скосил глаза и обмер: оскаленная пасть ротвейлера в тридцати сантиметрах от уха – не самое лучшее лекарство от шока.
– Принимаю во внимание, как смягчающее обстоятельство, твой испуг, сутенер, и только поэтому после невыполнения приказа с первого раза не стреляю, как это делаю всегда. Третьего раза не будет. А вообще-то, пули на тебя жалко, я тебя просто приколю. А может, Мести тебя отдать? Как думаешь, собачка? – Юлия Петровна улыбкой гидры глянула на ротвейлера. Месть поняла только, что ей собираются оказать особое доверие, но где же заветное звукосочетание? "Я ж и разделаюсь с ним по-особому!.. " Все это очень ясно отпечаталось на морде Мести и пасть ее приблизилась к уху хозяина казино, и ухо сразу стало влажным от ее дыхания. Особое разделывание виделось гораздо нежелательнее пули и штыка.
– Договор!
– В столе.
– Не двигаться. Сама достану. Месть, стеречь! Шевельнется, – Юлия Петровна вновь озарила чудо-улыбкой "убей гидру" кабинет хозяина казино, – вот тогда и получишь команду. Руки на стол, пальцы в стороны!
Ах, как смотрела Месть на эти пальцы, ах, как жаждала, чтоб они шевельнулись! И поскуливала от досады, что не шевелятся.
Сутенер понял уже, что шуткам места нет (какие шутки с ворошиловским стрелком, а тем более с этой оскаленной мордой) и сидел камнем и даже думать боялся, одно только "Ну, падла!.." застряло где-то в дальних извилинах, но дальше не шло.
– Месть, спокойно, разрядись, – Юлия Петровна держала в руках договор. – Все копии давай. Ну!!
– Они на дискетке.
– Где? Слушай, а их тут много, которая? Ладно, все возьму.
Только подумал рвануться хозяин, "да ведь же на этих дискетках – все!", но рвануться не успел.
– Месть, стеречь!
"Ну, хозяюшка, ну скажи же заветное слово..."
Юлия Петровна отдала сверток отцу Илье.
– Все?
– В памяти копия наверняка есть, – отец Илья кивнул на компьютер.
– И что?
– Стереть надо.
– Умеешь?
– Умею.
– А может, грохнуть его? – Юлия Петровна имела в виду компьютер.