Так в каком там месте у нее расположены бедра? Как ей пришло в голову столь неизящно предложить ему пойти с ней в лес? Она взялась за дело как человек, желающий провернуть сделку по продаже колес грузовика. «Так ты пойдешь в лес сегодня вечером взглянуть на паранормальные явления? Да или нет?» — никто в здравом уме не принял бы столь дурно сделанного предложения!
Нет. Анхела так бы не поступила. Анхела напустила бы таинственности, воспользовалась бы чувствами и, прежде всего, невнятно намекнула бы на нечто соблазнительное и интересное для нее самой.
Анхела любила себя, Марина любила себя, только когда была Анхелой. Поэтому, чувствуя себя всегда Мариной, она не потрудилась выбрать приманку, на которую жертву следовало поймать. Кокетство было ее слабым местом. Марина никогда не прибегала к нему.
Бедра, подмигивание, поцелуи. Она вздохнула, вспомнив Патрика. Однако Цицерон был не из тех, кто сходит с ума из-за девушек, а из-за нее и подавно. Ему больше нравились крайности или деньги.
Пока Марина тщетно старалась приблизиться к месту, где сидели Цицерон и Луси, Антавиана схватила ее за руку и с присущей ей настойчивостью вынудила сесть рядом с собой. Затем со всем простодушием, на какое она была способна, эта неисправимая лгунья, спросила:
— Значит, тебе понравилась Башня?
— Какая башня?
Марина, мысли которой были заняты Цицероном, едва помнила то, что случилось предыдущим днем.
— Башня Мартелло, какая же еще, — с садистским удовольствием уточнила Антавиана.
Марина не могла поверить своим ушам. Антавиана была не только обманщицей, но и циником.
— Откуда ты знаешь, что я туда поехала?
— Оттуда, что в двенадцать часов ночи тебя не было дома. Бедная миссис Хиггинс уже собиралась вызывать полицию.
Марина не помнила об этом.
— Вот как?
— Что с тобой случилась? Ты заблудилась на обратном пути?
— Вот именно, я заблудилась в лесу, — ответила Марина с усмешкой, разжигая любопытство Антавианы.
— Где ты взяла этот ужасный наряд? — поинтересовалась коротышка, указывая на толстовку Цицерона.
Бесстыдство этой девицы вывело Марину из себя, и она сделала ошибку, какую никогда не совершают благоразумные девочки: она похвасталась перед соперницей.
— Я передумала, отправилась к Башне Замка, встретила Патрика и гуляла с ним весь день и весь вечер.
Антавиана ухмыльнулась:
— Не рассказывай сказки. Это я была с Патриком.
Однако Марина так загордилась своей ловкой проделкой, что раскрыла все карты, не оставив ни одной про запас.
— Послушай, красотка, я заплатила Цицерону, чтобы он убрал тебя подальше. Как только вы удалились, я осталась с Патриком.
Марина положила ее на обе лопатки. Антавиана одновременно стала пурпурной, фиолетовой и желтой. Ее лицо отражало смесь изумления, ненависти и отчаяния. Марина опасалась, как бы после такого обмана сердце этой впечатлительной особы не отказало. Однако Антавиана вовсе не была впечатлительной, ее сердце было тверже скорлупы кокосового ореха.
— Докажи. Приведи хотя бы один факт, подтверждающий, что ты была с ним.
Марина показала на свои опухшие губы и покрасневший подбородок:
— Это у меня от его страстных поцелуев.
— Но ведь ты могла целоваться и с компьютерным фанатиком. Это же его толстовка!
Марина рассердилась. Только девушка с дурным вкусом могла допустить, будто она развлекалась с Цицероном.
— Ты спятила?
— Нет, я не спятила. Я видела, как вы вместе вышли из дома.
Марина какое-то время молчала. У карлицы были доносчики.
— Я искала его.
— И он дал тебе толстовку?
— Откуда ты знаешь, что это его толстовка?
— Оттуда, что здесь написано.
Конечно, Марина чуть не умерла от стыда, когда обнаружила инициалы «Ц. Ц.», вышитые мамой Цицерона на переднем кармане. Такую улику ей было не опровергнуть.
— Цицерон дал мне ее потому, что мы заключили сделку.
— Ха! Ты была с Цицероном, а меня хочешь убедить, что провела время с Патриком!
Как Марина позволила этой карлице усомниться в том, что она может встречаться с Патриком?
— Если Цицерон был с тобой, то он не мог быть со мной!
Антавиана не желала признавать своего поражения.
— Ты встретилась с ним потом!
— Ты не веришь, что я была с Патриком?
— Конечно, нет! Совсем не верю.