Он уставился в свой стакан, словно увидел в нем муху. Последние недели превратились для него в кошмар. Кто мог предположить, что Стюарт погибнет? Только не Габриэль. Он не был особенно близок с братом, и годы все больше отдаляли их друг от друга. Габриэль покинул Фарли сразу после похорон матери, решив больше не возвращаться туда. Он как бы вычеркнул отца из своей жизни и с присущей ему энергией принялся строить собственный торговый флот. Довольно успешно.
Горькие воспоминания невольно всколыхнулись в памяти. Его отец не появился даже тогда, когда он отплывал сражаться с Наполеоном. И в последующие пять лет папаша ни разу не написал ему, будто Габриэль вовсе не существовал.
Но после смерти Стюарта все изменилось.
Наверное, это было неизбежно… Услужливая память тотчас нарисовала сцену — встречу с отцом в Лондоне, когда Габриэль узнал о смерти брата. Отец ничуть не изменился. Был по-прежнему высокомерен, деспотичен и… холоден.
— Теперь ты граф Вэйкфилд, будущий герцог Фарли, — заявил он с ледяным безразличием; этот тон Габриэль всегда терпеть не мог. — Твой долг жениться и подарить мне внука, чтобы наш род не угас.
Габриэль заставил себя расслабиться, даже улыбнулся.
— Я люблю женщин, отец, и в спальне, и вне ее. — Он сделал паузу, наслаждаясь недовольной миной герцога, и коротко хохотнул: — Но женитьба…
Поседевшие брови Эдмунда Синклера сошлись на переносице. Однако Габриэль не вздрогнул от взгляда, так пугавшего его в детстве.
— Как же, как же, наслышан о… твоих похождениях! Но это все любовницы, а я говорю о жене.
Габриэль нахмурился. За ним шпионили! Он с негодованием взглянул на отца, едва удержавшись от вспышки гнева.
— Титул не только придает респектабельность, но и накладывает определенные обязательства, Габриэль. Так что следует исправить это упущение и жениться. Немедленно! Ты заявил, что не отдаешь предпочтения ни одной из красоток. Поэтому не станешь возражать… Стюарт умер, его невеста свободна. Будет вполне логично, если ты займешь место брата. Так что и дату свадьбы переносить не придется.
Габриэль знал о помолвке Стюарта с единственной дочерью герцога Уоррентона, поместья которого граничили в Кенте с отцовскими. И все же предложение отца оказалось слишком неожиданным. Габриэль опешил…Наконец он понял, что от папаши другого и ожидать не стоило. Захотелось повернуться и уйти. Плюнуть на этот дурацкий долг, и пусть высокомерный герцог катится ко всем чертям! Но что-то остановило его…
Дураком Габриэль никогда не был. Фарли — огромное и великолепное поместье, да и титул — лакомый кусочек…
Наверное, судьба решила таким образом вознаградить его за безрадостное детство.
— Так что же? — В голосе отца прорезались знакомые нотки нетерпения. — Ты молчишь? Следовательно, не возражаешь против брака с леди Эвелин?
Габриэль сжал кулаки.
— Годы не изменили тебя, отец, — проговорил он ровно. — Ты по-прежнему считаешь, что твоя воля — закон для всех. Какое имеет значение, есть у меня возражения или нет?
Габриэль лихорадочно соображал — ему требовалось время, чтобы обдумать ситуацию и принять решение… Одно было ясно как день: если он и женится на леди Эвелин, то не по прихоти отца, а потому что сам так решит.
Как Габриэль и предполагал, герцог даже не обратил внимания на легкий укол сына.
— Отлично! Уоррентон и его дочь уже дали согласие. Поэтому мы должны немедленно объявить…
— Нет. Завтра я отправляюсь в Америку. Мой корабль отходит на рассвете. Это очень важно для меня, отец. Так что, боюсь, придется дождаться моего возращения.
Неприязнь герцога к янки была общеизвестна, чему никто не удивлялся, зная о трагической судьбе его первой жены и Стюарта… Губы герцога вытянулись в тонкую линию.
— Не вижу причины откладывать… — начал он.
— А вот я вижу. Стюарт умер совсем недавно, поэтому не помешает немного продлить траур. Кроме того, вряд ли прилично объявлять о помолвке в мое отсутствие. Я хотел бы быть рядом с невестой, так сказать, во плоти. — Габриэль с невозмутимым видом пожал плечами. — Да и несколько месяцев ничего не изменят, — добавил он.
Герцог закусил губу.
— Ты прав, конечно. Мы объявим о помолвке, когда ты вернешься из плавания.
Отец был в ярости. Что ж, хоть маленькая, но победа.
Громкий хохот за спиной вернул Габриэля к действительности. Как там сказал Кристофер? За графа Вэйкфилда и его будущую супругу. В своем нынешнем настроении Габриэль охотно взял бы в жены самую уродливую каракатицу, лишь бы взбесить отца.
— Мы только прибыли, — проговорил он с улыбкой. — Ты что, хочешь покинуть Чарлстон, так и не насладившись лучшим, что есть в этом городе? Прошлый наш визит заставил каждую из здешних служанок мечтать о том, чтобы английский клинок вошел именно в ее ножны!
Кристофер слишком хорошо знал друга, поэтому не принял его шутку.
— Тебя что-то тревожит… — в задумчивости проговорил он.
— Я скоро женюсь на девушке с самой длинной родословной в Англии. Ты прав, Кристофер, выпьем за союз Уоррентонов и Фарли. За могущественных — и проклятых!
Кристофер молча смотрел, как Габриэль осушил свой стакан. Он вспомнил изящную, хрупкую блондинку, которой суждено стать женой друга, и вздохнул. Чего бы он только не отдал, чтобы оказаться на месте Габриэля! Но очаровательная Эвелин была для бедного баронета столь же недоступна, как звезды на небе.
— Леди Эвелин не уродина, Габриэль. Если честно, то она затмит любую из известных красавиц. На твоем месте я бы возблагодарил Господа и радовался своей удаче.
Габриэль промолчал. Он уже унаследовал титул Стюарта — так почему бы не унаследовать и его невесту? Отвращала ведь не сама женитьба… К тому же Эвелин — довольно милая девушка. И даже хорошо, что она тихая, покорная и боится его как огня. Она будет послушно делать все, что ей прикажут, и не осмелится задавать вопросы. Какая разница — женится он или нет? Он ведь не желторотый юнец, чтобы искать счастья в браке. Общество спокойно относится к тому, что мужчина спит с той, с которой пожелает. Так что его жизнь практически не изменится.
И все же в нем кипело негодование. Изводило то, что отец приказал ему жениться. Как это типично для папаши — ожидать покорности своей воле. Черт бы побрал высокомерного ублюдка!
— Вот уж никак не ожидал, что женюсь из чувства долга. — Раздражение вновь прорвалось наружу. — Я вообще не собирался жениться!
Пока хозяин таверны услужливо расставлял перед ними тарелки с поджаренным мясом, Кристофер молча смотрел на друга. С тех пор как они познакомились в Кембридже, Габриэль нисколько не изменился — он всегда был неуправляем и плевал на всякого рода условности, проявляя постоянную готовность к неповиновению и вызову. Уже тогда его отношения с отцом были прохладными. Но была в Габриэле и пугающая жесткость, ставшая особенно заметной после смерти матери. Кристоферу временами казалось, что друг винил в смерти матери отца… Но было доподлинно известно: смерть Каролины — результат несчастного случая, трагического и ужасного. Задавать же вопросы на эту тему Кристофер остерегался, ибо с Габриэлем такое не проходило. Он никому не позволял лезть себе в душу.
Кристофер пожал плечами:
— Лишь немногие из нас желают оков брака. Но это как раз тот случай, когда долг обязывает. Габриэль рассмеялся:
— Ты прав, старина. Женщины постоянно ноют: мол, свободны только мужчины. А ведь брак придуман для того, чтобы получить женщину, которая тебе вовсе не нужна. Ирония судьбы, не так ли? Если женщина достаточно красива, она обычно выходит замуж за богатого. Если же она и сама богата от рождения, то ей можно и не заботиться о браке. Но вот если мужчине нужен наследник, то будь любезен, обзаводись женой.
Голубые глаза Кристофера засияли лукавством:
— А вдруг жена и брак остепенят тебя? — Он хохотнул. — Меня это, признаться, интригует! Габриэль улыбнулся:
— Тебе смешно, да? Ну, так это вряд ли случится, поверь, дружище.
Габриэль имел репутацию сердцееда и ловеласа, которую, несомненно, заслужил. О пороке он знал буквально все, а вот о добродетели — до смешного мало.