Да и девушка, сидящая перед царицей на шелковых подушках и почтительно внимающая каждому ее слову, была не столь проста. Царица, знавшая ее с малолетства, видела, что Шахразада выросла человеком с сильной волей, что знания ее широки, однако столь же широки ее душа и чувства, которые она испытывает.
«Должно быть, нескоро найдется мужчина, который сможет по достоинству оценить этот удивительный цветок, – думала Джамиля. – Да и сам этот человек должен быть человеком совсем непростым, ибо не перед каждым раскроются глубины ее души».
Шахразада же, только проговорив последние слова, по-настоящему ощутила, сколь велика задача, стоящая перед ней. Она даже с некоторым страхом подумала, что мало знает сама, что ей придется прибегнуть не к одной сотне свитков, дабы не поверхностно, а по-настоящему глубоко осветить предмет разговора. Девушка столь глубоко ушла в свои мысли, что в комнате повисла глубокая тишина.
Царица первой ощутила эту тишину. Она словно бы впервые увидела свои покои: затянутые светло-кремовым полосатым атласом стены, вышитые шелком яркие подушки, лаковый столик и большую вазу с фруктами на нем. Драгоценное зеркало – подарок ганзейских[1] купцов – отражает пеструю гамму летних клумб под окном, залитых солнцем.
Почему-то именно нежащиеся под весенним солнцем цветы вернули мысли царицы в привычное русло.
– Однако ты так и не притронулась к фруктам, дочь моя.
Теперь в Джамиле говорила радушная хозяйка.
– Благодарю тебя, великая царица, – ответила Шахразада. – Моя непочтительность вызвана твоим поручением. Я столь углубилась в размышления о том, как выполнить его наилучшим образом, что забыла обо всем, что окружает меня.
– Моя девочка, никакого непочтительного поступка ты не совершила. Я просто хотела, чтобы ты чувствовала себя спокойно в этих стенах. Хотя, должно быть, вряд ли это возможно – царский дворец не самое уютное место в мире.
Шахразада кивнула, слабо улыбнувшись этим словам: воистину это было чистой правдой.
– Быть может, тебя утешит, что твоя ученица не живет во дворце – Шахземану и его жене отведены покои в Белой башне.
И вновь Шахразада удивилась. Белая башня славилась тем, что хранила обширнейшую библиотеку халифа и всегда предназначалась не столько для семейной жизни, сколько для ученых занятий.
– Да, великая царица, для занятий нет лучшего места.
– Поверь мне, девочка, это чудесное место не только для занятий. Говорят, что это самое уютное гнездышко во всей Кордове… Во всяком случае, таким оно было в те дни, когда я только переступила порог царского дворца.
И вновь царица углубилась в воспоминания. Теперь она унеслась мысленно на десятки лет назад, в дни своей юности.
Почувствовав, что аудиенция окончена, Шахразада легкой тенью покинула покои повелительницы, не боясь вызвать гнев прекрасной Джамили.
Да, сейчас ей было о чем подумать. И страху не было места в душе девушки – она опасалась лишь, хватит ли у нее сил. И пыталась представить себе, какой окажется иноземная принцесса – ее ученица.
Свиток четвертый
Сложенная из мрамора, Белая башня стояла среди обширнейшего сада. Ее полированные стены отражали все великолепие цветов, словно каменная красавица вместе с садом переживала смену времен года. Высокие стрельчатые окна, распахнутые в сад, вовсе не походили на обычные узкие прорези в толстой каменной кладке. Да и сама Башня лишь слегка оправдывала свое название – действительно возвышалась над всем окружающим.
– Должно быть, из верхних окон видно все на многие лиги[2] кругом, – пробормотала Шахразада, с некой опаской переступая порог. Так опасаются каждого нового шага в жизни и встреч с неведомым, на какие иногда бывает богата человеческая жизнь.
Комната, которая предстала перед Шахразадой, была более чем удивительной. Словно некий маг-шутник привнес в строгую библиотеку веселую девичью комнату, а затем, не удовлетворившись результатом, добавил немного музыкального салона.
Не успела Шахразада сделать и нескольких шагов по каменному полу, лишенному привычной мягкости ворсистого ковра, как увидела свою ученицу. Эта стройная девушка могла быть только иноземкой: пусть платье выглядело на ней более чем привычно, однако ярко-синие глаза, светлые длинные волосы и белая, словно мраморная, кожа яснее ясного указывали, что родилась она весьма и весьма далеко отсюда.
1
Ганзейский союз, Гáнза – союз немецких свободных городов в XIII–XVI вв. в Северной Европе для защиты купцов от власти феодалов и пиратов.