Обычно Уилла трудно было напугать, но на его лице отражался ужас, пока он шел по колыхавшемуся от ветра мосту. Добравшись до скалы, он с довольным выражением лица помахал Араксану, хотя его руки и ноги все еще тряслись от волнения.
Когда Араксан перебрался на другую сторону, все с облегчением переглянулись, и Уилл не удержался, сказав, что по прихоти Джо больше не пойдет на такие глупые поступки. В тот момент, когда он заговорил, Джоан резко обернулась к выбитому в скале туннелю, будто кто-то позвал ее.
– Вы это слышали? – в удивлении спросила она.
– О чем ты? – насторожился Эрик. – Тут ветер воет так, что тебя не слышно, не говоря о чем-то другом.
– Ты точно уверен, что там никого нет? – прокричала она ему в ухо.
– Только крысы и скелеты, – пожал он плечами.
Она молча вошли в кромешную тьму, завывания ветра наконец-то стихли, но рычащий шепот стал слишком громким. Сердце быстрее застучало в груди, не повинуясь мысленному приказу успокоиться. Ее тянуло вперед. Она плохо видела в полной темноте, но продолжала идти вперед, придерживаясь за скалу, пока не наткнулась на первые прутья решетки. Остановившись, она услышала позади шаги, и свет озарил темноту.
– Ты зачем пошла одна в темноту? – возмутился Эрик.
– Меня потянуло сюда. Не знаю, как так вышло, – растерянно ответила она.
Уилл озирался по сторонам.
– Может, уже посмотришь, что хотела увидеть, и вернемся в замок? Если честно, я еще не завтракал.
Снова погрузившись в мысли, Джоан забрала факел и начала осматривать камеры. Зрелище было ужасным: горы костей, стоявший в воздухе затхлый запах сгнивших тел и вековых испражнений. Никаких остатков одежды – всех узников держали в этом холодном сыром месте полностью обнаженными. Крысы сновали по полу, гремя останками костей, в поисках мягкой плоти. От яркого света они оглушительно визжали. Но, заметив живую еду, те начали вылезать из камер. Мужчины почувствовали себя некомфортно от мысли, что сейчас на них нападут тысячи голодных существ, но Джоан не боялась. Она встала впереди, ожидая, когда животные приблизятся.
Элрог славился отсутствием преступности в городе. Если злодеяния и случались, то в виде редкого исключения. Все боялись оказаться в темницах без воды и еды, где тебя в темноте заживо сжирали крысы.
– Пойдем-ка отсюда, пока нас не сожрали, как всех остальных. – Эрик потянул ее за руку, но Джоан не шелохнулась.
Крысы резко остановились в нескольких шагах от нее и начали взбираться друг на друга, образовывая бугор.
Уилл выглянул у нее из-за спины.
– Что происходит?
Ничего не ответив, Джоан сделала один шаг вперед, и вопль диких животных стал невыносимо громким. Они в страхе начали разбегаться по камерам, освобождая им проход на кладбище преступников. Джоан привлекла внимание последняя камера, расположенная прямо перед ними.
– Джоан!
– Кто здесь? – Она резко обернулась, едва не задев факелом лицо Эрика. Ее сердце стучало так сильно, что было видно, как вибрирует грудная клетка. Первый раз рычащий шепот позвал ее так, словно стоял перед самым носом. Раньше, куда бы она ни повернулась, он всегда звучал откуда-то из-за спины.
– Ты что, с ума сошла? Еще немного – и подожгла бы меня!
Она направила факел между прутьями, рассматривая человеческие останки.
– Заткнись, Эрик.
Эрик разозлился, но не ответил на грубость жены.
Джоан вдруг поняла, что в этой камере нет горы костей, как во всех остальных, – только один скрюченный скелет на каменном полу. Немыслимая сила тянула ее к нему, но решетка не позволяла прикоснуться к костям.
Краем глаза она увидела огромный хвост с шипами, но, остановив на нем взгляд, поняла, что это просто крысы носятся по костям в соседних камерах. В ушах раздавался дикий звон, и она прикрыла их руками, отбросив факел на каменный пол.
– Кто ты такой?! Покажись, ванпул, и скажи мне, кто ты?
– Я не твой ванпул, Джоан, – рычащий шепот заговорил на понятном ей языке, в отличие от людей, чьи голоса она слышала у себя в голове. – Не зови меня больше и уходи отсюда. Если не перестанешь звать меня, сделаешь все только хуже.