Малхаз все больше напоминал мне оружие. Которое заботливо очистили от ржавчины, заменили рукоятку, но только теперьдостали из надежных ножен. Иострая грань сверкает при любом освещении, способная защитить... и ранить.
Спина мужчины напрягалась тем сильнее, чем дальше мы шли по лестнице, поспешно одевшись у источника.
Вокруг расползлась глубокая, темная ночь. Все давно спали.Только запахи распускающихся по ночам мелких ноченосок, обвивавших добротные стены, и проникающиесквозь не застекленные окна галерей брызги, скорее даже водяная пудра, жили своей жизнью.
Гостям отвели правое крыло, и дошли мы туда довольно скоро.
И я...я вдруг поняла, что не могу оставить его сегодня наедине со своей виной.
И остаться сама наедине со своей неуверенностью.
Возможно я не должна былапредлагать, но... Я должна была показать ему, что он имеет право на второй шанс. Даже если не от меня.Даже если тот ему не слишком нужен...
Я не собиралась соперничать с его погибшей элене...И не хотела быть его наказанием - он и так себя наказал достаточно. Лишь давада ему понять, что его жизнь не закончилась в ту Бурю.
А может я просто хотела исполнить собственное давнее желание?
- Останешься...со мной? - спросила тихо, когда мы подошли к моей двери.
Малхаз вздрогнул.
Медленно, настороженно даже, обернулся, будто ожидал, что вот прям сейчас прекрасная дева обернется кровожадным хищником и кинется на него.
И так же медленно кивнул. А потом наклонился и невесомо коснулся моих губ своими.
Мы зашли в спальню, и у меня едва хватило сил, чтобы стянуть с себя одежду. И рухнуть на кровать...Я улетела мгновенно в солнечные облака и ощущение спокойствия, которое даже сквозь сон дарили мне его охраняющие объятия.
И проснулась в уже ярко освещенной комнате. Не одна... Как мне однажды - а может всегда и очень сильно - хотелось.
Чуть шевельнулась, устраиваясь поудобнее на боку и тут же... замерла. Сладко зажмурилась. И потерлась.
Об уже проснувшегося мужчину и его...внушительную твердость, упиравшуюся в мои ягодицы.
Малхаз немного отстранился и провел кончиками пальцев по моему позвоночнику, выстукивая на нем какой-то мотив, дрожью отдававшийся между ног. А потом надавил на поясницу, заставляя прогнуться и раскрыться. Он чуть подался вперед бедрами, и я почувствовала, что его член немного проник в лоно. Совсем чуть-чуть... и вышел.
И снова медленное, тягучее давление, заливающее солнцем низ живота так же, как была залита спальня.
Его рука гладила мою шею, спустилась на грудь, чтобы приподнять её, будто взвешивая, а потом потереть соски и переместиться еще ниже, прижимаясь к животу и прижимая меня к себе еще сильнее, еще больше уводя мои бедра назад, раскрывая разгоряченные складочки...
Я не сдержалась и накрыла его руку своей. Требовательно толкнула его пальцы к набухшему бугорку. А потом раздвинула ноги, насколько это было возможно, переместила пальцы и обхватила его член, требуя продолжить остановившееся движение.
Утробный, возбуждающий смешок.
И мощный, томительный рывок, давший мне желанную наполненность.
Я всхлипнула от удовольствия, а потом вскрикнула, потому что Малхаз сильно прикусил мою шею сзади, как делают самцы со своей самкой, и начал плавно и неотвратимо двигаться, зажимая меня не только руками, но и ногами, лишая права двигаться и задавать темп. Погружая в глубину вожделения и того томительного ожидания, когда даже не знаешь, что лучше - чтобы это действо никогда не заканчивалось или закончилось как можно быстрее...
Мы одевались неспешно, поглядывая друг на друга.
Почти с улыбкой.
И даже успели на общий завтрак, что был накрыт в той же гостиной, что и ужин накануне. И...сели рядом.
Задевать ненароком друг друга кончиками пальцев.
Чувствовать невольную дрожь и вибрацию голоса.
Тянуться к одному и тому же блюду...
Я поймала себя на мысли, что мы были откровенно на виду, но никто не смотрел...пристально. И вовсе не потому, что никто не о чем не догадывался - а потому, что каждый знал, что происходит.И считал это правильным.
И это доверие к нам обоим и нашему решению действовало умиротворяюще даже на мои скачущие во все стороны эмоции.
Абб Картвелл присоединился к нам в самом конце, когда подали засахаренные ягоды и бодрящий травяной напиток - объявил, что сам проведет для насэкскурсию.
Он поправил свою восхитительную железную шляпу - судя по ее виду, делали её воспитанники - и возглавил небольшую процессию. Конечно, не удержавшись, чтобы не отправиться сначала на Крышу Мира. Так и представил ее с гордостью, будто она была живым существом или членом его семьи... Впрочем, в какой-то мере так и было. Крыша и правда являлась частью Мироздания, а многие барельефы на внутренней части ограждения были вырезаны старшими и их дедами.