Я напугала одну из служанок, когда она принесла завтрак, совершенно обычный, из мира смертных, разве что с хрустальным отливом, как и я сама. Возможно, то было некое волшебство, которое позволяло нам существовать в мире, не предназначенном для нашего вида. Или, возможно, именно так мы выглядим на самом деле, оторванные от Матушки-Земли. Служанка взглянула на меня и поставила поднос. Прежде чем она ушла, я спросила:
– Как вас зовут?
Мой вопрос ее поразил.
Она была существом интересным: преимущественно розовая, с телом человека, только без четкого разделения длинной толстой шеи с головой. Из плеч словно торчал огромный палец с нарисованными на подушечке глазами, носом и ртом.
Помешкав, она ответила:
– Эльта, – ее голос гармонировал сам с собой завораживающим образом.
Я улыбнулась.
– Давно вы здесь, Эльта?
Она с тоской взглянула на не-дверь, явно желая от меня сбежать. Однако я была настойчива.
Вздохнув, она все же ответила:
– Гораздо дольше, чем вы способны вспомнить.
– Я отлично умею считать.
Эльта вздохнула вновь.
– Пятьсот двадцать три года.
Меня это впечатлило. Божки не бессмертны, но живут очень долго: такова награда за родителя-бога. Или двух родителей-божков. Тем не менее, я не знала, какая именно у них продолжительность жизни, однако сочла невежливым спрашивать Эльту, сколько ей осталось.
Она было направилась к не-двери.
– Я беременна, – выпалила я, отчаянно желая ее задержать.
Эльта повернулась ко мне и впервые посмотрела на меня с сочувствием.
– Знаю. Зачатие происходит всегда. Так устроена Вселенная.
Я положила руку на живот.
– Долго?..
Она поняла, о чем я спрашиваю.
– Девять месяцев, естественно.
– Будет больно?
Она склонила удлиненную голову вправо.
– Пока нет, милая. Не сейчас.
Моя вторая служанка, Фосия, не проявляла желания со мной общаться. Даже ее имя мне сказала Эльта. Фосия была низкой и пухлой, с кожей темнее, чем пустота между звездами. Принося мне еду или воду, она ни разу не раскрыла рта и не встретилась со мной взглядом, словно я была неким страшным существом из глубин морей Терета. Я несколько раз пыталась с ней подружиться, однако каждая попытка, казалось, только отталкивала ее дальше. Я ловила себя на том, что повторяю за ней, отстраняюсь, чтобы угодить ей, и мне это отчаянно не нравилось. Не нравилось чувствовать себя даже более одинокой в ее присутствии.
На второй неделе беременности я спросила Эльту, почему Фосия меня так ненавидит. Та покачала своей розовой головой.
– Она вовсе вас не ненавидит, милая. Просто не привыкла к смертным.
Я крошила пальцами принесенный Эльтой хлеб – предположительно, оставленный в святилище Солнца. Я сидела, поджав под себя ноги, во все той же неизменной комнате.
– Мне казалось, все божки знакомы с людьми.
Эльта ласково, по-матерински улыбнулась.
– Это потому, что вы знаете только божков, населяющих Матушку-Землю. Есть и другие, которые обитают в мирах за пределами этого. Как и я сама. Я родом из мест весьма отдаленных, но прибыла работать в Его дворец.
– Отдаленных? – подняв голову, я взглянула на бесконечные скопления звезд и пространство наверху. – Оттуда, куда не проникает свет Солнца?
– Его свет проникает очень далеко. Так что нет, не дальше.
Осмелев, я спросила:
– Кем были ваши родители?
Она приподняла брови, глядя на меня, и я испугалась, что обидела ее.
– Вы о них не слышали.
– Но хочу услышать.
Прежде чем ответить, она взбила одеяло на кровати.
– Моя мать была таким же божком, как и я. А отец был восходящим ветром Расколотого Изумруда.
– Расколотого Изумруда? – название меня заинтриговало.
Эльта вновь улыбнулась мне по-матерински.
– Говорила же, вы о них не слышали.
Отложив остатки еды, я откинулась на спину и посмотрела на небо, мой взгляд как магнитом притягивала крошечная пустота, оставшаяся на месте погибшей звезды. Казалось, я могу провалиться в эту пустоту и никогда больше не вернуться.
Эльта отворила дверь, чтобы уйти. Я поспешно спросила:
– А где дети звезд?
Однако божество покачала головой.
– У звезд нет детей, – затем, предугадывая следующий вопрос, пожала плечами и добавила: – Так устроена Вселенная.
Легко заскучать вдалеке от дома, где с вами разговаривает лишь одно существо, где нет ни книг, ни музыки, ни деревьев, по которым можно лазить. Где вы одни со своим растущим дитя. В конце концов, я не выдержала.
И прошла через свою не-дверь, чтобы осмотреть дворец, который не являлся дворцом.