Но этим ранним январским утром король был хмур, потому что за первые несколько месяцев его правления произошло слишком много печальных событий.
Первым был скандал, связанный с его братом Джеймсом и Анной Гайд — дочерью того самого канцлера, которому все годы своего изгнания король верил безоговорочно. Джеймс с Анной тайно обвенчались, после чего Джеймс поставил короля перед свершившимся фактом: бухнувшись перед братом на колени, притом в самый неподходящий момент, он признался, что вступил в mesalliance, хотя при его близости к трону имел право жениться только с позволения на то короля.
Королю следовало, конечно, обрушить на преступников праведный гнев и заточить их в Тауэр. Именно так, вне всякого сомнения, поступили бы его достойные предки, Генрих и Елизавета Тюдоры, считавшиеся величайшими из английских монархов.
Упрятать в тюрьму родного брата — за то, что он, видите ли, женился без спросу? Да его невеста уж раздалась настолько, что того и гляди произведет на свет ребенка, и он окажется незаконнорожденным; а родись тот же ребенок в браке, он будет вправе претендовать потом на английский престол!..
Словом, Карл не мог так поступить. Чего ради он должен метать громы и молнии, если он прекрасно понимал чувства Джеймса, соблазнившего дочку канцлера (хотя, по мнению Карла, она была далеко не красавица, но зато умом и расчетливостью явно превосходила его простодушного братца); как понимал, что, обрюхатив девицу, Джеймс уже не мог устоять перед ее слезами и мольбами.
Карл так ясно видел двигавшие Анной и Джеймсом побуждения, что даже не сумел изобразить монарший гнев.
— Встань, Джеймс, — сказал он. — Хватит валяться у меня в ногах. Поверь, ты достаточно смешон и в менее причудливых позах. Что сделано, то сделано! Ты, конечно, дурак, но — увы! — это для меня не новость.
Жаль только, что все остальные не желали смотреть на провинившуюся парочку с той же снисходительностью. Карл вздохнул, вспоминая разыгравшийся при дворе скандал. Почему люди не могут оставить этих двоих в покое? Зачем изводить упреками Джеймса и втаптывать в грязь несчастную Анну? Что это изменит — ведь брак между ними уже заключен?!.
Да, мало кто из приближенных короля умел проявлять такую же терпимость, как он сам.
А тут еще отец девицы, канцлер Гайд, патетически восклицает, что лучше бы его дочь стала любовницей герцога Йорка, чем его женой!..
«Слова, едва ли похвальные в устах государственного мужа, канцлер», — насмешливо заметил тогда Карл.
Эта история заставила его усомниться в искренности Гайда. Наверняка же старик втайне торжествовал: как-никак, его дочери удалось втереться в королевское семейство, и не исключено, что ее отпрыскам когда-нибудь придется восседать на английском троне.
В последние годы Гайд нередко становился мишенью для злословия — что, впрочем, неудивительно: человек, пользующийся особым расположением короля, всегда имеет множество недоброжелателей. Гайд добровольно последовал за Карлом в изгнание и в любой момент, когда молодому королю требовался совет, неизменно оказывался под рукой. Карл не забыл, что, когда Гайд плыл к нему в Голландию с острова Джерси, остендские пираты ограбили его и взяли в плен, но Гайду все же удалось бежать и добраться до короля. Он всегда говорил, что единственной его целью является служение королю и возвращение его на английский престол. Карл, доверявший ему целиком и полностью, сделал его своим первым советником, выслушивал его суждения по всем политическим вопросам и назначил его сначала секретарем по государственным делам, вместо Николаса, а затем, когда шансы на возвращение английской короны возросли, канцлером. Разумеется, у Гайда было много врагов, завидовавших доверию и расположению, коим он пользовался у короля, и они делали все возможное, чтобы это доверие подорвать. Однако Карл продолжал считать Гайда преданнейшим и самым искренним из своих советников: ведь он всегда говорил без обиняков и мог даже в глаза упрекнуть короля в чрезмерной распущенности. Карл все внимательно выслушивал, но отвечал, что он готов следовать советам Гайда в государственных вопросах, однако считает себя лучшим знатоком в делах сердечных.