В этот год все казались словно бы раздражительнее обычного.
Когда Екатерина, в знак траура по матери, велела дамам являться ко двору с гладко зачесанными волосами и без мушек на лице, леди Кастлмейн открыто вознегодовала; что, впрочем, было неудивительно: ведь она тщательнейшим образом продумывала свою прическу и расположение мушек на лице. Теперь кое-кто успел заметить, что с зачесанными назад волосами и без мушек она уже не так ослепительно Красива, как прежде.
Это Несказанно огорчало леди Кастлмейн, а неувядающая страсть короля к Фрэнсис Стюарт отнюдь не улучшала ее настроения.
Как-то весной Екатерина сидела у себя в апартаментах в окружении придворных дам, среди которых оказалась и Барбара. Разговор шел о Карле.
Екатерину беспокоило здоровье Карла, подорванное тяжкими испытаниями минувшего года. Однажды во время осмотра кораблей на реке он, обманутый ярким солнцем, снял с себя парик и теплый камзол и простудился, да так до сих пор еще и не оправился как следует.
Обернувшись к Барбаре, Екатерина сказала:
— Думаю, ему не стоит сейчас бодрствовать допоздна. Он часто засиживается у вас; это вредит его здоровью.
Барбара презрительно фыркнула.
— Мадам, — сказала она, — он давно уже не засиживается у меня. Если же вы находите, что Его величество возвращается чересчур поздно, то советую вам поспрашивать о его времяпрепровождении у кого-нибудь другого.
В этот момент в комнату вошел король. Вид у него действительно был больной и усталый; он думал о том, где взять денег на оснащение флота, чем платить морякам и не пора ли, ввиду отсутствия средств, ставить суда на прикол; если же, паче чаяния, таковое бедствие случится, то как ему продолжать войну.
То, что в такую минуту Екатерина и Барбара могут ссориться по поводу его времяпрепровождения и обсуждать те редкие вечера, когда ему удавалось хоть ненадолго обрести желанное забвение, показалось ему едва ли не кощунством.
Он переводил взгляд с Екатерины на Барбару, и смуглое лицо его было сурово.
Екатерина опустила глаза, однако Барбара встретила взгляд короля вызывающей улыбкой.
— Его величество подтвердит мои слова!
— Ваша наглость не знает границ, — тихо сказал Карл.
Барбара вспыхнула, но не успела произнести ни одной из пришедших ей на ум колкостей, потому что король продолжал:
— Извольте покинуть двор и не появляться до тех пор, пока я не извещу вас о том, что я желаю вас видеть.
И, не ожидая ответа, который, насколько он знал, эту женщину, неминуемо должен был последовать, притом в самой бурной форме, он круто развернулся и зашагал прочь.
Топнув ногою, Барбара окинула дам гневным взглядом.
— Кому здесь угодно улыбаться? — воскликнула она.
Никто не отвечал.
— Может, кто находит происшедшее забавным?! В таком случае, пусть скажет об этом прямо, и я позабочусь о том, чтобы веселости у этой особы поубавилось... Что же до короля, то посмотрим еще, что он запоет, когда я пущу по Лондону его письма!..
После чего, едва сдерживая гнев, она присела перед неловко застывшей на стуле королевой, не знавшей, как отнестись к столь чудовищному нарушению хорошего тона, и гордо прошествовала к двери.
Впрочем, по здравом размышлении и учитывая довлевшие над королем государственные заботы и его неутоленную страсть к госпоже Стюарт, она решила на сей раз подчиниться королевскому приказу и вскоре, уехала из Лондона.
По прибытии в Ричмонд Барбара рвала и метала. Окружающие тщетно пытались взывать к ее благоразумию, указывая ей на многочисленные испытания, выпавшие за последние годы на долю короля, и тактично напоминая о его чувствах к Фрэнсис Стюарт.
— Ну уж нет! — кричала она. — Я поквитаюсь с ним! Я предам огласке его письма!.. То-то голландцам будет из чего стряпать свои памфлеты!
Однако не следует забывать, предостерегала ее тетушка Сара, что, как бы снисходительно ни относился к ней король, он был все-таки король и мог удалить ее не только от двора, но и изгнать из страны — такие случаи бывали прежде.
— Это неслыханно! — бесновалась Барбара. — Я так долго его любила! Он шесть лет как вернулся — и все это время я любила его!..
— Но ведь не только его! И не с ним одним делили ложе! — увещевала ее тетушка Сара.
— А он?! Со сколькими он, по-твоему, делил ложе?
— Он король. Он и так обошелся с вами на диво снисходительно.
— Молчи, ведьма! Я сейчас же велю послать за моей мебелью и имуществом в Уайтхолл! Пусть не воображает, что я брошу все свое добро!
— Сперва отправьте посыльного к королю, — посоветовала тетушка Сара, — и испросите его позволения на вывоз вашего имущества.— Просить позволения? У этого глупца! Да, глупца — иначе с чего бы он столько времени вздыхал по этой жеманной дурочке, часами держал карты для ее домиков и играл с нею в жмурки, забывая о королевском достоинстве?..