— Ты знаешь мое предназначение? — наивно спросил Саша.
Нет, но предположить можно, — усмехнулся он, — далеко пойдешь. Мы просто с тобой разные, вот и все.
Логично, что мы разные, — вставил ученик Рады, и они вместе захихикали.
Теперь он понимал, что Юра оказался в их деле просто союзником со своими целями. Им движил интерес, а Сашей потребность, поэтому он был не прочь заниматься, в общем, для саморазвития, но не был готов идти по пути Тантры, следуя за Радой как Саша. Он не вступал с Сашей в спор, не навязывал своего мнения, поэтому и сам Саша не хотел своими излишними вопросами конфузить парня. Похоже, что тропа у него действительно была другой.
Вечером Александр собирал свои вещи. Мать наготовила пирожков и, бережно завернув их в пакет, подала ему. Волнующим взглядом она рассматривала предметы, которые сын укладывал в клетчатую сумку среднего размера. Воспользовавшись вниманием матери, первыми он туда упаковал рабочую форму и старые ботинки, исписанные в Бурсе тетради с практическими рекомендациями по штукатурным работам, куда между страниц вложил несколько семейных фотографий.
В эту ночь ему не спалось. Пружинистая кровать, сопровождающая своим скрипом тщетные попытки заснуть в очередном положении, вызывала раздражение. «Благо, что сегодня мать перебралась в зал, а то и ей не дал бы отдохнуть», — думал он, откидывая от себя ногами одеяло. Зудящая и сделавшаяся монотонной боль в районе живота не давала покоя. Это не было тошнотой, предстоящим жидким стулом или причиной непереваренной пищи. Обычно бессонница его никогда не преследовала, и он быстро нашел ей ассоциацию. Однажды отсутствие сна он испытал в ночь перед областными соревнованиями по борьбе. Тогда он сильно волновался и пролежал на кровати с открытыми глазами до самого утра. Сегодняшнее ночное бдение тоже имело связь с волнением, но волнением другого плана — энергетического. Все его существо предчувствовало грядущую трансформацию сознания, и поэтому тело, пользуясь моментом, избавлялось от всех мешающих связей с миром, что вызывало боль в окружности пупка. Чтобы как-то облегчить свое состояние, он бесшумно, не включая света, пробрался на кухню, взял в зубы пирожок и взгромоздился на стул, на котором до этого все время восседала Рада. Перед отъездом она сказала ему, что единственным местом, где она оставит свою силу на несколько дней, послужит ее стул, и если Саше понадобится какая-либо помощь, то он сможет им воспользоваться. Сев на стул силы, Саша настроился на Мастера. Волна тепла проникла в сердце, и дурное состояние стало отступать. Он вдруг почувствовал как сильно полюбил Раду и привязался к ней. Она являлась для него самой родной из всех живущих на земле людей. Он подумал о том, в чем же заключалась эта привязанность. «Личностная любовь, секс? — перебирал он в своей голове, — нет, ее невозможно любить просто как женщину — здесь она абсолютно непреступна и видит насквозь все мотивы мужчины, ухаживающего за ней. За то, что она хороша как психолог, верна как друг? — Тоже нет, этого мало, чтобы я так тянулся к ней. Как духовного Мастера, Учителя? — Да, но если бы я ее не полюбил и не сблизился с ней, то вряд ли бы стал заниматься, ведь тогда у меня были бы другие женщины, а она очень строга в этом отношении. Я люблю ее всю, целиком, во всех образах, и поэтому моя жизнь немыслима без нее, она как часть меня, оторви которую — я не смогу вернуться назад, туда, откуда прибыл. Она та половинка, при воссоединении с которой я сумею достичь своей мечты и стать целостным. Она та, и я ждал ее всю свою небольшую часть жизни». Ему стало так легко и хорошо, что он и не заметил как задремал. Вскоре он очнулся. Потеряв нить своих размышлений где-то между сном и бодрствованием, он встал, отвесил магическому стулу низкий поклон и довольный, пошатываясь, направился в спальную комнату досыпать оставшийся кусочек предутренней ночи.
ПОСЛЕДНИЙ ВЗГЛЯД НА БЫЛУЮ РЕАЛЬНОСТЬ
Сердце сильно колотнулось в груди, и он мгновенно перешел в сидячее положение. Судорожно сунув под кровать руку, он нащупал там будильник и в страхе, что мог проспать отправление автобуса, поднес его к глазам.
— Десять минут шестого, — сказал Саша и перевел дух. — О-о-ох. Успеваю. Слава тебе Господи!
Он помнил наставления Рады о провокациях и знал, что в деле отъезда нельзя ни на кого положиться, иначе вечно бодрствующая Госпожа Безнадежность могла сыграть с ним злую шутку.
Восстановив дыхание, он пошел в ванную приводить себя в порядок.