Проклятье, не сделал себе укол. Теперь я не сомневаюсь, что мой разум помутился. Забыть последовательность процедуры…
Я сам лишил себя шанса.
Ладно. Все равно: надежды – иллюзия, любовь – иллюзия, мир – иллюзия. Реальна только смерть.
Сквозь слипающиеся от инея ресницы смотрю на «Лабиринт Лазара», оставленный в изножье капсулы. Роза внутри артефакта пылает багровым светом, по переборкам плывут всполохи.
Как ночной светильник из детства.
Добрых снов, роза!
Часть первая
Глава 1
На космическом корабле или станции всегда шумно. Постоянно работают вентиляторы, перемешивая воздух. Если этого не делать, рано или поздно в жилых отсеках возникнут зоны, где уровень углекислого газа будет зашкаливать. Это крайне опасно, я знаю, что говорю.
Я проснулся, а точнее – очнулся, и сразу же услышал хорошо знакомый стрекот многочисленных лопастей.
Каким бы это бредом ни казалось, но я жив и, более того, я – на борту космического корабля. Тут тепло, много чистого воздуха, и все, похоже, работает как надо. Нет, это точно не Временная.
Странно, я был уверен, что после светопреставления на нашей планете следующий корабль к Старшей Сестре отправят лет эдак через десять тысяч. Я – космонавт-исследователь, я не верю в чудесные спасения, инопланетян, телепортацию и прочую ересь.
Ощущение, что лежу на груди, а на ребра давят мягкие, но прочные ремни. Невесомость! Ни с чем не спутать.
Я кое-как разлепил веки.
Легкая ткань мерно колышется; кажется, это шелк. Плавают в воздухе золотистые шнуры с кисточками на концах. Я укрыт одеялом, поверх одеяла – широкие ремни. Замуровали меня, точно психа.
Я привязан… к кровати? Под балдахином?
И все это – в невесомости?
Потолок надо мной покрыт изящной гравировкой. Я разглядел какие-то лозы, цветы и что-то вроде кистей винограда. На космических кораблях стены, пол и потолок тоже окрашены по-разному, чтоб легче ориентироваться. Но о таких художествах я никогда не слышал. Не говоря уже о балдахине…
Что ж, чувствовал я себя довольно сносно для покойника. Поэтому звать на помощь не стал, а молча поерзал под ремнями. Как и предполагал, освободился в два счета.
В невесомости я как рыба в воде: как-никак больше года провел на орбите. Микрогравитация Старшей Сестры тоже не сильно отличалась от невесомости.
Я выбрался из-под одеяла, всплыл над кроватью.
Вот это да! На мне – белая ночная сорочка! И из-под подола торчат голые, давно не видевшие солнца ноги! Похожую ночнушку временами надевала моя жена. А я с нее снимал, да, было дело. Вот Рина обрадуется, когда ей сообщат, что я жив, здоров и возвращаюсь домой.
А может, некому радоваться. Может, Ринка погибла в той страшной войне…
Я кувыркнулся в воздухе. Протянул руку, чтобы откинуть шелка балдахина. И в первую секунду оторопел: откуда у меня взялась эта широченная лапа? Не кисть, а экскаваторный ковш. Волосы на тыльной стороне ладони – рыжие и кольцами. Отродясь у меня таких не было! Сразу пришла мысль, что с глазами что-то не так. Шутка ли: замерзнуть на Старшей Сестре, а потом – прийти в себя, и чтобы ничего не болело! Так не бывает. К тому же, очевидно, все время, пока я валялся без сознания, меня пичкали какими-то лекарствами. Мало ли…
Я откинул полог балдахина и выплыл в отсек.
На полу – красная ковровая дорожка. Красивая такая. Прикручена медными шурупами к полу и тянется до самой двери. Да, до двери, а не до люка. Дверь тут, как в купейном вагоне: с зеркалом в рост и открывается, скорее всего, вбок. Стены обшиты деревом, лакированной вагонкой; с середины высоты и до потолка – обои из темного шелка. Чуть ниже обоев вдоль стен тянутся начищенные до солнечного сияния медные поручни.
Я оттолкнулся от потолка и поплыл к двери, уже догадываясь, что мне предстоит увидеть.
В зеркале отражался незнакомый человек. Лет на пятнадцать, а то и на все двадцать старше меня. С тяжелым, медвежьим лицом, мутными глазками и отвратительными рыжеватыми кудрями на голове.
Я поморщился. Отражение сделало то же самое. Незнакомец поджал губы, показал мелкие желтые зубы. Подергал крыльями носа, нахмурил брови.
Похлопал себя по груди и животу. Молчаливое отражение повторяло за мной каждое движение, точно нарывающийся на драку мим. Что ж… Похоже, меня пичкали сильными лекарствами!
Незнакомец в зеркале был высок и некогда могуч. Насколько я знаю, людей с таким телосложением выбраковывали из участников лунной миссии на первых же этапах отбора. Модули тесны, люки – узки, во временных полевых базах жилого пространства и того меньше. Все мы – герои космоса и, как оказалось, смертники – были невысокого роста, жилисты и худы. Этот, в отражении, попросту не влез бы ни в один из наших скафандров.