— Вы можете присоединиться ко мне в любое время.
— Да как вы… — едва не ослепнув от гнева, девушка увидела, как он снял другой сапог и опустил его на пол рядом с первым.
— Что вы делаете?
Он принялся расстегивать свою белую льняную рубашку.
— Готовлюсь ко сну.
Она несколько секунд беспомощно хватала воздух и, наконец, смогла потерянно вымолвить:
— Но вы не можете сделать этого.
— Разве? — он вытянул рубашку из бриджей и снял ее через голову.
— О небеса! — прошептала девушка.
Саймон провел рукой по волосам, приглаживая взлохматившиеся волнистые пряди, бросил взгляд на Эмилию, следившую за каждым его движением широко раскрытыми глазами, так, будто никогда в жизни не видела полуобнаженного мужчины. И казалось, она была очарована.
Взгляд ее горящих золотых глаз скользнул по его плечам. Эмилия нахмурилась, когда увидела рубец шрама на левом плече мужчины. Саймон думал, что она с неприязнью и отвращением отвернется при виде этого рваного шрама. Она же, напротив, опустила глаза ниже, изучая каждый дюйм его тела, словно перед нею был замысловатый узор гобелена. От ее горячего взора у Саймона перехватило дыхание.
Он почувствовал, как закипает кровь в его жилах и учащается пульс. Проклятье! Он так гордился умением контролировать собственные инстинкты и желания, а эта женщина одним своим взглядом сломала все преграды, с таким трудом им возведенные.
— Мисс Мейтленд, если вы не хотите, чтобы была оскорблена ваша невинность, вам лучше отвернуться.
Она подняла глаза и испуганно взглянула на него.
— Простите?
Он расстегнул верхнюю пуговицу на бриджах.
— Я собираюсь снять брюки.
— О! — Эмилия стремительно отвернулась, закрыв лицо руками.
Он сделал глубокий выдох, стараясь унять волнение в груди, и только после этого разделся.
Эмилия быстро подошла к столику и положила томик стихов на прежнее место.
— Вы действительно настоящий варвар, — раздраженно заметила она.
— Чепуха, мисс Мейтленд. — Саймон скользнул под белое мягкое одеяло и вдохнул аромат свежего льняного белья, согретого и просушенного на солнце. — Если бы я действительно был варваром, то вы лежали бы сейчас на спине в этой мягкой кровати, а я ласкал бы ваши нежные бедра.
Эмилия вскрикнула, резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и ее щеки вспыхнули ярким румянцем.
— Да как вы смеете!
— Возможно, вы будете первой, кто узнает, как именно я смею!
— Что вы хотите сказать?
Саймон оперся локтем на подушку и положил свою щеку на ладонь. Он улыбнулся, зная, что это невероятно злит Эмилию и она не способна это скрыть. Ему нравилось смотреть, как ее лицо заливает румянец.
— Все вокруг думают, что мы муж и жена, почему бы нам не насладиться друг другом?
Девушка надменно подняла голову, ответив на его улыбку холодным взглядом.
— Смею вас заверить, что я не смогу получить наслаждение от ваших скотских привычек.
— Вы в этом уверены?
Она скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него:
— Абсолютно уверена.
— Эта уверенность основана на вашем большом опыте общения с другими мужчинами?
От возмущения Эмилия несколько секунд не могла ничего ответить и только беспомощно хватала ртом воздух.
— Как вы осмеливаетесь предполагать, что я опущусь до подобного порока? — наконец сказала она.
— Фиктивный брак дает вам превосходную возможность попробовать запретный плод и избежать осуждения общества.
— О-о-о-о, вы настоящее чудовище!
Его разбирал смех, когда она схватила покрывало, лежащее на полу. Она выглядела такой возмущенной, такой невероятно невинной, такой до боли соблазнительной!
Саймон вдруг представил себе эту картину: она лежит рядом с ним в этой огромной удобной постели — тепло ее кожи согревает все его тело, ее стройные длинные ноги касаются его нот, а мягкие соски девичьих грудей упираются в его грудь. Ему хотелось разбросать ее волшебные волосы по подушке и зарыться в них лицом, вдыхая сладкий лавандовый аромат. Как много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз был с женщиной, от которой пахло лавандой. Почти вечность.
О, как чудесно заниматься любовью с женщиной, от которой не исходит запах другого мужчины. Держать ее в объятиях всю ночь напролет. Чувствовать что-то большее, чем пустота, когда наступит вожделенная разрядка. Жить завтрашним днем и будущим вместо одного мгновения. Может быть, все это ничего не значит для других. А жизнь, которую вел Саймон, не позволяла ему мечтать о таких простых подарках судьбы.