Кардинал вежливо кивнул:
— У нас мало времени. Мы должны сегодня же вернуться в Рим, чтобы покончить с дьяволицей, а если Господь укажет нам путь, то и сжечь ее на священном огне Инквизиции вместе с дьявольским отпрыском.
— Я уже распорядился в отношении оформления всех необходимых документов и перевода средств на ваши счета. Нам для этого потребуется всего пару часов. А пока, если вы не возражаете, дворецкий проведет вас в ваши покои, где вы сможете привести себя в порядок и отдохнуть пару часов.
— Да вменит вам Господь гостеприимство в праведность, — ответил Сантори и направился в сопровождении дворецкого в свою комнату, где его ожидали парикмахер, стилист, фотограф и портной.
/2011.11.15/00:45/
В полночь на открытой террасе, расположенной на крыше дворца, было довольно ветрено и прохладно. Великий приор и три высших магистра Ордена вышли наружу проводить кардинала к вертолетной площадке.
Вдохнув полной грудью влажный воздух Средиземного моря, насыщенный минералами и резким запахом морских водорослей, кардинал поднял глаза на звездное небо, раскинувшее свою темно-синюю бархатную мантию над мерцающими в ночи огнями Валетты. Ни на секунду не сомневаясь в том, что небеса возложили на него божественную миссию, Сантори произнес:
— Господь явился мне во сне и сказал, что я должен позаботиться о спасении других!
— Я восхищен вашей преданностью Христу и самопожертвованием ваших братьев, — как можно спокойнее ответил великий приор, чтобы не пробуждать в кардинале его склонность к пространным монологам.
Длительный пост возымел свое действие, и теперь, считая себя не иначе как святым Патриком, которого католическая Церковь хотела сжить со свету, сильно исхудавший Сантори постоянно пребывал в состоянии религиозного транса.
— Сначала я свяжу ее душу, а затем загляну в ее глаза и выжгу их пламенем своего праведного гнева. В них останется лишь шепот пустынного ветра. Холодный мрак ночи будет смотреть на меня из пустых глазниц дьяволицы.
Взглянув на мешковатый костюм кардинала, сшитый из черного вельвета, принц Ричард впервые за весь день улыбнулся. Костюм развевался на ветру так же, как и декоративные туи двухметровой высоты, расставленные вдоль изящных каменных перил.
«Пиджак висит на нем, как на вешалке. Впрочем, даже забавно», — подумал приор.
Стилист специально подобрал костюм на два размера больше, чтобы кардинал выглядел в нем, как обычный рассеянный ученый, которому по большому счету вообще наплевать, что по этому поводу думают окружающие. Весь его вид в сочетании с массивными старомодными очками, зеленой бабочкой, шариковой ручкой, выглядывающей из накладного кармана, и добротными коричневыми туфлями на сплошной толстой подошве — не мог не вызвать улыбку. Теперь даже самый искушенный таможенник, увидев классического «кретина не от мира сего», не задумываясь, шлепнул бы штамп в паспорт, даже если бы тот оказался фальшивым и в нем не было ни одной визы.
Аббат Томильони и пятеро монахов, сбежавших из монастыря, получив за три часа мальтийское гражданство, другие имена и паспорта, кредитные карточки и водительские права, уже возвращались на круизном судне обратно в Италию, смешавшись с интернациональной группой туристов. Упрощенный паспортный контроль в порту практически гарантировал им беспрепятственное прохождение таможни, так как вероятность того, что кому-то из полицейских взбредет вдруг в голову идея сверять их лица с находящимися в розыске монахами, была ничтожно мала.
Сантори, в свою очередь, должен был в два часа ночи вылететь из аэропорта Валетты и в половину четвертого приземлиться в Риме под именем ученого-физика из Швейцарии Дитриха Фабера. Он немного волновался из-за этого, поскольку его немецкий, не говоря уже о швейцарском диалекте, оставлял желать лучшего.
— Завтра будет полнолуние, — привлеченный отражением лунного света в матовых линзах очков кардинала, сказал Глава Ордена.
— В этом вся наша человеческая сущность. Если что-то лежит перед нами на ладони, мы не хотим этого видеть, а выискиваем явное в скрытых знаках и полунамеках. Только тогда нам кажется, что мы наткнулись на что-то стоящее — истинный знак с небес, — сказал кардинал.
— Что вы имеете в виду? Какое это имеет отношение к полнолунию? — стараясь не вкладывать в слова удивление, ровным тоном спросил принц Ричард.
Сантори вдруг захотелось схватить руку великого приора и, направив ее на небо, выкрикнуть ему прямо в ухо: «Вот же луна — прямо перед тобой, болван, на безоблачном небе. Большая, желтая и круглая, как блин на сковородке. И незачем пялиться на мои очки, чтобы увидеть ее отражение!» Но вместо этого, взяв себя в руки, он сказал первое, что пришло в голову:
— Даже самая слабая тварь Сатаны завтра гордо расправит крылья и бесстрашно ринется в бой.
Секретарь великого приора заполнил возникшую неловкую паузу:
— Наши люди в вашем распоряжении, кардинал. Не дайте ей улизнуть в этот раз. Даже если придется взорвать собор Святого Петра ради спасения веры, сделайте это!
Вернув Сантори копию откровения Папы Гонориуса, принц Ричард поблагодарил его:
— Мы были приятно удивлены, изучив предоставленный вами документ. Множество совпадений и детальное описание подробностей, которые средневековый понтифик просто не мог выдумать в силу их отдаленности во времени, лишь только укрепили нашу уверенность в том, что последние библейские дни уже приблизились.
По-дружески положив руку на плечо Сантори, принц продолжил:
— Не секрет, что у «Ордена магистров», членом которого вы, кардинал, являетесь, и нашего «Ордена мальтийских рыцарей» существуют серьезные разногласия в постулатах доктрины веры. Но все же в этом вопросе мы с вами едины. Антихриста нельзя допускать в наш мир. Тем более сейчас, когда любовь к Спасителю повсеместно остыла в сердцах человеческих.
В глазах кардинала вдруг появился фанатичный блеск:
— Если мы не убьем зверя во чреве блудницы, то понесем на себе этот несмываемый грех. Он будет на каждом из нас, ибо Господь открыл нам глаза на эту тайну, призвав возревновать за Него.
Принц лишь одобрительно кивнул в ответ, понимая, что на этом речь «крестоносца» еще не закончилась.
Убедившись, что великий приор не лукавит с ним, Сантори округлил глаза и процитировал шепотом строку из «Откровения Иоанна Богослова», как будто боялся, что кто-то из стоящих рядом услышит эти чрезвычайно важные, по его мнению, слова:
— «И дано ему было вести войну со святыми и победить их. И дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем».
Ричарду ничего не оставалось, как только еще раз похлопать кардинала, который был на пятнадцать лет его младше, по плечу и таким же ровным и спокойным тоном, как он говорил до этого, ответить:
— У нас достаточно сил, средств и возможностей, чтобы воспрепятствовать этому. Хотя, конечно же, мы понимаем, что это будет непросто. Тем не менее, кардинал, вы на верном пути, а это главное. Все указывает на то, что упомянутая вами молодая особа Марта Мейерс действительно носит во чреве своем сына от Сатаны.
— Я был не один, кто это видел, и чуть жизнью не поплатился в попытке остановить это мерзкое дьявольское соитие, произошедшее в храме Господнем.
— Мы верим вам. И даже знаем, что с купола базилики был специально снят крест за день до этого.
Вследствие аскетического образа жизни, который Сантори вел в последнее время, он, как и многие другие монахи, был подвержен частым спонтанным галлюцинациям. Привлеченный отблеском лунной дорожки на море, уводящей взгляд к линии горизонта, кардинал обратил внимание на четыре далеких флюоресцентных пятна, быстро приближающихся к берегу. Он присмотрелся внимательнее и узнал в них четырех всадников Апокалипсиса, которые должны были явиться по преломлению Агнцем четырех первых печатей книги, содержащей тайны человеческой судьбы. Будучи исполнителями божественного гнева, всадники топтали вопиющих о помиловании грешников своими копытами. За ними следовал сам Ад в виде разверзнутой пасти морского чудовища Левиафана, поглощающей всех поверженных.