А потом он уснул и увидел идущего к нему нового человека, человека из будущего — наследника тех, кто выживет после инфекционного криза. Прикосновение Силы никак не отразилось на его внешности: две руки, две ноги, глаза, нос — все как у всех. Но внутренним зрением Сашка видел этот встроенный в спираль его ДНК новый фрагмент. Он знал: стоит человеку шестой расы захотеть, и тучи разойдутся над его головой, а хищная, осторожная щука сама подойдет к берегу и позволит взять себя в руки. Он видел эти новые, почти сказочные, почти бесконечные возможности нового сына человечества и радовался за него вместе с Силой.
— Встать!
Сашка приоткрыл глаза и тут же зажмурился: глазам было больно. Настроение — от внезапного насильственного пробуждения — мгновенно испортилось.
— Встать, я сказал!
Народ зашевелился, начал подниматься, и Сашка разодрал слипшиеся от натекшей с головы крови ресницы и пригляделся: на сцене, расставив крепкие ноги в стороны и упершись мощными руками в бедра, стоял Федор Иванович Бугров.
— Медленно думаете! Сесть!
Народ недоуменно вернулся в кресла.
— А теперь встать! — Народ снова поднялся.
— Плохо исполняете! А тебя что, не касается? — Федор Иванович с грохотом спрыгнул со сцены и подошел к Сашке:
— Встать.
Сашка посмотрел ему в глаза, и Бугров узнал его — и дрогнул.
— А-а... Никитин... — уже тише произнес он. — Тебя, значит, общие нормы не касаются? Или больного из себя строишь?
Сашка на секунду задумался:
— Ну, вы, Федор Иванович, не здоровее меня будете...
— Да уж так получается, что здоровее, — язвительно усмехнулся Бугров. — Не в партере сижу!
— Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, — пообещал Сашка.
— Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, — с чувством произнес подполковник. — А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что я всегда заодно с Родиной.
— Удобно, — пожал плечами Сашка.
Подполковник побагровел:
— Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!
Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.
— Вот так, — шумно потянул носом Бугров. — Вот так...
Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.
— Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... — Подполковник ткнул пальцем в зал. — Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!
— Хватит оправдываться, Федя, — звонко отозвалась из глубины зала Неля. — И не лги: у человека всегда есть выбор.
Подполковник сморщился, как от лимона:
— Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...
Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.
— Куда это, товарищ подполковник?
Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.
— А-а... — махнул он рукой. — Там бросьте. Всё собрали?
— Всё, товарищ подполковник, до единого листочка, — кивнули дружинники и швырнули охапки на пол.
Сашка подался вперед и присмотрелся. Это были оставленные сектантами на поле боя порванные и затоптанные тяжелыми армейскими ботинками лики духовных вождей.
Бугров перехватил направление его взгляда, спрыгнул со сцены и брезгливо разворошил носком сапога беспорядочную кучу на полу.
— И это ваши авторитеты? — криво ухмыльнулся он. — Смотри-ка, одни черные! Что, ни одного русского не нашлось?
— Не в этом дело, — громко, через весь зал, произнесла Неля. — Просто они такие же, как мы. А не как ты.
— Заткнись! — мгновенно разъярился ее бывший супруг и, раздувая ноздри, властно повел рукой в сторону зала. — Ты что думаешь, я ничего про вас не знаю?! Шестой расой себя возомнили! Особенными! Землю решили унаследовать! Да если кто и унаследует Землю, так это они!
Он решительно ткнул мощной рукой в сторону замершего у дверей красивого коренастого офицера с проглядывающей из-под ворота тельняшкой.
«А ведь он прав! — как никогда ясно, осознал Сашка. — Они уже сейчас наверху „пирамиды“. А что потом? Что будет, когда Сила наделит их всем остальным?» Он попытался представить себе Бугрова и того, в тельняшке, жадно смотрящими в небо в поисках отгадок тайн мироздания, и не сумел. И он уже знал почему. Потому что для этих цельных, как простое число, людей важно лишь одно: количество женщин, вина и закаленной в боях с очередным врагом настоящей мужской дружбы. Остальное — для слабаков.
Сашка вдруг отчетливо осознал: с Силой, да и со всей шестой расой будет то же самое.
— Именно они унаследуют Землю! — не мог успокоиться и всё тыкал толстым пальцем в сторону красивого коренастого офицера Бугров. — Потому что они нормальные, реальные ребята! А не то что эти твои...
— Перестань, Федор...
— Я тебе отвечаю! — возбужденно спрыгнул со сцены подполковник. — Засунь их в «обезьянник» на пару недель — и они тебя все до единого сдадут! Все! До единого! И вожди не помогут! Они тебя уже готовы сдать! И тебя, и твоих вождей! Доказать?!
Бугров раскраснелся, замахал руками и вдруг побежал к выходу и начал судорожно раскладывать брошенные у дверей портреты. Народ затаил дыхание.
— Вы! — неожиданно распрямился он. — Кто первым пройдет по этим рожам своими ногами, тот свободен! Отвечаю!
Народ молчал.
— Ну?! Кто первый?!
Сашка всей кожей ощутил эту на какие-то секунды по случайному капризу фортуны возникшую вероятность что-то изменить и, не теряя времени, встал:
— Я пройду. — Зал охнул.
Он вышел в проход между рядами и, слегка пошатываясь, под гробовое молчание всего зала подошел к разостланным на полу портретам. По сравнению с реальными ставками в этой игре глянцевые плакаты по пятьдесят рублей за штуку не значили почти ничего.