— И какой калибр? — Дмитрию было и взаправду интересно узнать калибр револьвера, который так походил на детскую игрушку.
— 9 миллиметров… — С гордостью прошипел темнокожий мужчина и мой Вам совет. Заприте покрепче входные двери, а то в этих краях всякое бывает.
— Спасибо приятель. Запомню.
Взяв из рук хозяина свои документы, Дмитрий направился к выходу из офиса.
— О чем задумалась "госпожа" — обратился он к Джоан… — Могу тебя обрадовать у нас все три ключа. -
— Каких ключа? — Джоан потрясла головой, словно пыталась отогнать от себя назойливых мух.
— Ключи от трех смертных грехов. Прелюбодеяния, обжорства и духовной похоти. Дмитрий усевшись за руль открыл с ее стороны дверь.
— Тебе все шутки. А мы к твоему сведению, как и прежде висим на волоске.
За последнее время Джоан сильно изменилась. Ее движения стали резкими, куда-то пропала ее былая грация. В голосе постоянно слышались стальные нотки, а после того, как она взяла из банка свои деньги, Джоан все чаще стала нарываться на грубость.
Остановившись перед нужным домиком, Дмитрий открыл входную дверь и принялся выгружать из багажника вещи.
— Куда пошла? Я тебе что здесь носильщик. А ну бери свои шмотки и тащи сама. — Дмитрий улыбался давая понять, что он шутит, однако при этом поставил две сумки девушке на мокрый от прошедшего дождя, асфальт. Буквально на секунду лицо Джоан исказилось, в нечеловеческой гримасе. Дмитрий даже опешил от неожиданности. На улице уже смеркалось, к тому же глаза слезились от усталости. Как ни как, позади осталось две бессонных ночи и почти полторы тысячи километров.
"Привиделось. Наверное."
— Ну ладно, я пошутил. Иди включи везде свет. Я занесу вещи.
Ничего не ответив девушка молча развернулась и вошла внутрь коттеджа.
Прошло почти два часа после того, как они устроились на ночлег в этом безлюдном месте. Приняв душ, они перекусили приобретенной на одной из бензоколонок пиццей. Поужинав, Дмитрий вспомнил о еще двух ключах, болтавшихся на одной связке с ключом от входной двери.
— Джоан… Я совсем забыл о еще двух смертных грехах.
— У меня нет настроения выслушивать твой тонкий юмор. — Девушка сидела на кровати поджав под себя свои красивые ноги. Ее мокрые волосы были собраны в косу.
Дмитрий с завистью посмотрел на косу Джоан и с горечью почесал свой бритый под ноль затылок.
Что ж ему оставалось делать?
После того, как он прикончил тех двух байкеров и оставил в живых целую толпу свидетелей, ему было не обходимо изменить свою внешность. В первом попавшемся городке, он зашел в парикмахерскую и постригся под ноль. В течении всех двух недель, его щетина подросла настолько, что в следующей раз после посещения очередного салона красоты, он вышел оттуда обладателем очень стильной, но как ему показалось довольно идиотской бородки. Как не странно, но Джоан одобрительно отнеслись к переменам в его внешности. Более того, она чистосердечно призналась, что с предыдущей прической Дмитрий выглядел на ее взгляд как гомосексуалист. По ее мнению, он скорее походил на депутата парламента от сексуальных меньшинств, нежели на серьезного молодого человека. Это сравнение послужило поводом для их первой, серьезной ссоры. После того, как Дима заткнул ей рот каким-то обидным ругательством, они почти сутки проехали, не проронив друг с другом ни одного слова.
— Какой же это юмор? Сама посуди… Вот ключ от дверцы холодильника, которая запирается на довольно внушительный замок. Холодильник оказался забитый дешевым пивом, среди которого оказалось и два пузыря "Виски', при чем столь же сомнительного качества. Как всем известно спиртное, повышает аппетит и если человек самолично вылакает литровую бутылку этой дряни… — Дмитрий поднял вверх бутылку. — То я даю гарантию, что в таком состоянии любой индивид может сожрать в трое больше обычного. Вот поэтому я и сказал, что этот ключ является ключом от оного из самых страшных грехов — Чревоугодия.
— А как на счет, как ты там высказался — духовной похоти.
— Это элементарно "Ватсон"!
Джоан удивленно посмотрела в его сторону.
— … Видишь вон тот здоровенный шифоньер?
Девушка покосилась на невысокий шкаф, на котором заметила еще один навесной замок.
— Ну и что дальше?
— А дальше вот что.