– Ну, уж если мы и влипли, то по крайней мере наряду со всей деревней и городом, – попробовал Николай развеселить присутствующих.
– Да, помирать будем не в одиночестве, – добавил совсем раскисший Михаил, с неохотой жуя остатки шоколада. Дождь за окном, плавно оседавший, точно перистый снег, не намеревался сдавать позиций, окутывал селение золотым покровом больше и больше.
– Так, хватит! – вскочил Алексей с кресла. – Я вас у себя собрал отпраздновать удачное событие – начало летнего отдыха, а вы как на поминках. Давайте веселиться, в конце концов! Подумаешь, дождь! Ну произойдёт с нами от него потом что-либо неприятное… Мы своей тоской всё равно ни черта не изменим. Так не лучше ли использовать отпущенное нам время на полную катушку?
– Да! – хором отозвались друзья. Общая жизнерадостность мальчишек поднялась с колен.
– Миха, заводи музыкальный центр. Варан, врубай компьютер. А я накрываю поляну! – и Алексей Симаков рванул на кухню, к холодильнику.
Стрелка часов Михаила указывала на цифру семь.
Он трамбовал протекторами кроссовок свою излюбленную траекторию движения. Доски под его массой хлюпали и погружались в трясину. Многие из мостиков Облаков проложил самостоятельно, специально для себя, так как часто пользовался этим засекреченным и опасным путём. Здесь было гигантское и топкое болото, и потому здесь никто не бродил, кроме Михаила, за что последнему оно и нравилось. Он понимал: за треть километра вокруг него ни души, а он, упомянем ещё раз, избирал единение с самим собой. И на шпану Александра Рогового он тут гарантированно не наткнётся!
Оранжевый диск клонился вниз, уже чётко различался контраст между западной, освещённой половиной неба и потемневшей восточной.
Болотная растительность была усеяна золотой росой от дождя, который длился свыше двух часов, но, к счастью, закончился. В воздухе пахло свежестью. Периодически в камышах рождались кваканья лягушек, иногда доносились и крики болотных птиц.
Михаил приблизился к развилке, трём деревянным тропам, ведущим в разные стороны, и продолжил шествие по центральной, которая вела к его дому. Да, здесь была целая сеть ходов, удобных Михаилу для передвижений. Они могли в кратчайший срок доставить мальчика в нужный пункт села.
Облаков пребывал в великолепном расположении духа. Впереди июнь, июль и август – антишкольная пора. Плюс весенняя неделя мая, которая также освобождалась от учёбы благодаря недавнему происшествию в школе и, конечно, тому, кто его осуществил.
Восемь лет назад в этом учебном заведении уже фиксировалось ЧП, совершённое умышленно. Некий девятиклассник, который не подготовился достаточно к экзамену, решил перенести его незаконным способом. Соорудив устройство с какими-то реактивами внутри, вызывающими задымление, он в день экзаменов превратил школу в облако, упакованное в каменный контейнер. Всех эвакуировали, потом прикатили парни из службы 01, причём в рабочее время были они слегка под градусом. И вдобавок затопили школу, которую, как выяснилось, просто надлежало проветрить. Того молодца-химика быстро нашли, но ему тогда повезло: родители уплатили немалый штраф.
Нынешний незнакомец в отличии от предшественника применил биологическое оружие. Не поддаётся всякому трактованию то, как этот зоолог привёл в исполнение такое мероприятие за одну ночь, но к утру школа уже была закрыта на карантин. И виной тому – крысы. Здание кишело ими, оно теперь напоминало улей или муравейник. Из города ждут специалистов по борьбе с грызунами. Школа потерпит опустошающие расходы. Запасов продуктов для столовой, понятно, там они не обнаружат, а если и останется грош – и его выкинуть придётся в санитарных целях. «Представляю, что будет с родимой школой после реставрации крысиными зубами. Дуршлаг будет!» – задорно подумал Михаил.
Милиция ведёт поиск злодея, кем он не кажется детской и подростковой части населения деревни. Для них он – национальный герой.
Мальчик миновал трясину и оказался в тополиной роще. Её он тоже нередко посещал, где тренировал свои альпинистские умения. Со страховочной верёвкой, естественно, втайне от матери и отца, он излазил каждый тополь в этом исполинском ансамбле, любуясь из бинокля просторными видами сверху.
Вынырнув из рощи, он поймал глазами забор, за которым торчали шапки их семейных садовых деревьев. Семиклассник выходил на финишную прямую, оставалось перебраться через скромненькую речушку шириной в два метра, бегущей в глубоком, но не крутом овраге, отчего создавалось впечатление, словно и роща и владения Облаковых лежат на холмах.
Однако… он затормозил. Михаил даже не взял в толк, зачем, и поэтому собирался возобновить шаг. Но… он начал осознавать, что не может, хотя не и ведал, почему. Растерянность…
«Что-то не то…» – пронеслась мысль в голове. Мысль как мысль, ничего особенного. Но секундой позже мозг Михаила выдал:
«Странно, почему я так подумал?»
Непонятная сила заставила мальчика напрячь слух.
Стрекотание… Источник звука располагался на вершине одного из тополей.
– Эй, чего это я? – Михаил будто очнулся. – Мне домой надо.
«Стой!» – воспротивилась не намечавшаяся мысль. Семиклассник опять не уразумел, откуда она вылупилась в нём, но она ударила так мощно! Михаилу даже почудилось в приказе наличие отдалённого подобия голоса.
– Мерещится, наверное, – шепнул под нос мальчик и занёс ногу.
«Нет, не мерещится!» – взревела фраза в мозгу.
Испуг сдавил Михаила настолько крепко и внезапно, что мальчик едва не упал. Это был голос! В собственной голове, которую он носил на плечах, раздался посторонний голос! Мерзкий и хрипящий, словно у старухи-вампирши, жаждущей крови.
– Бред! Я схожу с ума! Надо уходить отсюда, – Михаил пытался восстановить в себе равновесие и самообладание.
«Ты не покинешь это место!» – взвыло второе «я».
– Не хочу… – простонал мальчик, но сразу получил рвущий сознание вой:
«Не смей перечить! Ты подчинён мне и будешь покорно выполнять мои веления!»
Михаил не выдержал и свалился с обмякших ног на траву. Он вцепился руками в голову и сжал до боли, словно хотел расплющить её, начав издавать тихий визг мучений.
«Тш-ш-ш-ш… Тш-ш-ш-ш… – как тёплая талая вода, в мозг потекли сладостные шипения, которыми матери обычно наводят сонливость на своих младенцев. Звуки успокаивали, расслабляли, изгоняли раскалывающее чувство. Дыхание мальчика замедлялось, руки отпустили голову, веки смежались. Михаил обессилел.
«Успокойся, мой дорогой, успокойся… Тш-ш-ш-ш… – теперь же это был мягкий шепчущий женский голосок, переливающийся в мыслях лечебным бальзамом. – Прости меня. Я вовсе не желала принести тебе муки. Пойми, ты должен остаться здесь… Забудь волнения, мой хороший… Тш-ш-ш-ш…»
«Кто ты?» – подумал Михаил, из-за утраты энергии не сумев напрячь голосовые связки.
«Я?.. Извини, я не могу рассказать тебе всей правды. Время ещё не пришло. Но о многом ты узнаешь сам, нужно только подождать и приложить старания, конечно. А пока зови меня своей… Судьбой.»
Глаза Михаила закрылись. В нём долго не возникало никаких мыслей, а некто, назвавшая себя «Судьбой», продолжала навевать томное марево своим ласковым шипением.
«Что со мной происходит? Что же сегодня за безрассудный день? Сон… Дожди… Судьба… Мне страшно. Ты можешь причинять мне боль, доводить до беспомощности, контролировать меня, а возможно и убить. Я не имею понятия о твоём происхождении, о твоей сущности, о твоих целях. Ты не являлась ко мне ранее. Я боюсь тебя. Разве я могу быть уверен, правдива ты со мной или нет? Зачем я тебе нужен?» – это возникали мысли Михаила, а уж они-то никогда не лгут собственным созидателям, и потому он не способен был уберечь их от чтения новой и странной знакомой, которая наравне с мыслями представляла собой нематериальное естество.
«Михаил, нет! Пожалуйста, внуши себе обратное. Я не хочу, чтобы ты враждебно относился ко мне, – её голос будил жалость. – Поверь, я искренне желаю тебе добра, которого ты заслуживаешь, ведь в душе ты гораздо чище остальных, пускай и не признаёшь этого. Но именно поэтому мой выбор пал на тебя, и я не в состоянии изменить его. Ныне я обязана вести тебя и командовать тобой.»