В связи с этим однажды в обители произошел любопытный случай. Святой Сергий в то время уже был известным старцем. Один крестьянин, наслышанный о чудесах Преподобного, приехал издалека поклониться ему. Когда пришелец увидел Радонежского старца, тот в плохонькой рясе копал огород. Братья подвели крестьянина к Сергию, но крестьянин не поверил, что это и есть их игумен. «Мне рассказывали о величии, чести и славе Сергия, но почтенный и прославленный человек не может пребывать в такой нищете и скудности», – подумал пахарь и с возмущением стал требовать показать ему «настоящего» Сергия. «Я пришел посмотреть на пророка, а вы мне показываете сироту, – говорил крестьянин. – Я путешествовал издалека, надеясь получить пользу, но вместо пользы встречаю только насмешки. Хотя я пришел в честную обитель, но не нашел полезного для себя: вы глумитесь надо мной, считая меня за сумасшедшего. Я надеялся увидеть святого мужа Сергия в великой чести, славе и величии, ибо я так слышал о нем. Но у того, на кого вы мне указываете, я не вижу ни чести, ни славы, ни величия, ни красивой и многоценной одежды, ни служителей, которые бы предстояли ему, ни слуг, которые бы немедленно выполняли его приказы… Этот человек имеет вид нищего, обездоленного сироты; поэтому я думаю, что он не тот, кого я ищу». Преподобный, слыша такие слова, не смутился, но, благословив крестьянина, пригласил его на трапезу и кротко беседовал с ним. В это же время в монастырь со своей свитой прибыл некий князь. Он в ноги поклонился святому. И понял тогда неразумный крестьянин, что разговаривал сейчас с тем, кого так жаждал увидеть. После этого крестьянин молил Преподобного простить его, а через несколько лет вернулся в обитель и принял здесь постриг.
В качестве игумена обители Сергий стремился к строгости, предостерегал от расслабленности и беспечности. Он говорил братьям: «Мы должны подъять великий подвиг борьбы с невидимым врагом, который, как лев рыкающий, бродит и хочет каждого поглотить». Глубоким вечером, помолившись, Преподобный Сергий обходил все кельи монахов. Если игумен слышал, что кто-то из братии молится, или читает святые книги, или плачет о своих грехах, – то об этих монахах он радовался, благодарил Бога и шел дальше. Если же Преподобный замечал, что в какой-то из келий двое или трое монахов, собравшись вместе, смеются или ведут неблагочестивые беседы, он стучал рукой в дверь или в окошко и тотчас же уходил. Таким образом он давал знать о своем приходе и одним своим посещением останавливал праздные беседы, напоминая инокам об их главном делании.
Наутро же игумен Сергий призывал к себе празднословящих, но и тогда не сразу запрещал им беседы, не укорял и не наказывал, но «издалека, тихо и кротко, как бы рассказывая притчи, беседовал с ними, желая узнать их прилежание и усердие к Богу». Если же инок не внимал увещеваниям, проявлял непокорность, игумен накладывал на него епитимью. Как писал святитель Димитрий Ростовский, Преподобный Сергий, «соединяя кротость со строгостью, был истинным пастырем для иноков своей обители».
Впервые 15 лет монастырь Преподобного Сергия был малоизвестен – случайные люди сюда не забредали. «Долгое время туда не было хорошей дороги, и люди с трудом, почти наугад пробирались в обитель по узкой, труднопроходимой, прерывающейся тропинке. Большая и широкая проезжая дорога была далеко и проходила в стороне от той пустыни; вокруг монастыря было безлюдье, со всех сторон обитель обступали дикие, пустынные леса, поэтому то место справедливо называлось пустынью. Так жили монахи много лет…» Но несмотря на это, община святого Сергия понемногу разрасталась.
С самого начала своего игуменства Преподобный завел обычай: всех, кто приходил к нему и искал монашества, он принимал с радостью. Не прогонял никого – ни старого, ни юного, ни богатого, ни бедного. Однако не сразу постригал желающего, но сначала испытывал. Послушники достаточно долго ходили вместе с братией на все работы, привыкали к монастырскому уставу учились послушанию. Лишь над искушенными в монашеской жизни Сергий совершал постриг.