В Кассали к армии Нголы присоединились пунтабе, на границе Пунта и Кешана, его нагнало объединенное войско кешанцев, дарфарцев и кушитов под командованием царя Тахарки. Наконец у Терахты в Черную Армию влились гханаты и союзные зуагиры. Также из крепости были взяты все осадные орудия, которые поднимали на плотах и связанных галерах по Стиксу.
Черный владыка красовался позолоченным доспехом и высоким шлемом, с серебряными нащечниками. Сердце его наполнялось гордостью при виде несокрушимой мощи подвластной каждому его слову. Окрестные города и крепости без боя покорялись Нголе и было похоже, что такое продолжится и до самого Луксура. Казалось, только безумец мог осмелиться бросить вызов огромной силище.
И такой безумец нашелся.
Сигерих вывел свое войско против Нголы, когда тому оставался день пути до стигийской столицы. Перед этим ванир приказал открыть шлюзы искусственных озер и воды Стикса залили все подходы к Луксуру, за исключением небольшого плато, не более нескольких миль в поперечнике. Вход на него отмечали два исполинских монолита, по слухам построенных еще во времена Царей — Титанов. Справа, возвышался сфинкс, похожий на подобные изваяния, которыми была полна Стигия — могучее кошачье тело, лапы с огромными когтями, прекрасное женское лицо, обрамленное головным убором стигийских цариц. Но лапы и туловище покрывала змеиная чешуя, змеиным был и длинный хвост чудовища, а в распахнутой пасти меж огромных клыков виднелся раздвоенный язык. Слегка раскосые глаза надменно взирали на черное войско, словно грозное предупреждение, всем кто осмелится вторгнуться в Луксур. Слева, омываемый водами из разлившихся водохранилищ, возвышался безобразный идол, напоминающий исполинскую жабу. Безобразная пасть кривилась в ухмылке, выпученные глаза внимательно разглядывали пришедших. Завершали облик изваяния перепончатые крылья, сложенные на спине.
Между этими идолами выстроилось войско Сигериха: впереди стояли стигийские и, к удивлению Нголы, шемитские и гирканские лучники. Вождь ваниров также воспользовался людским потенциалом рассыпающейся Гирканской империи. Позади лучников стояла пехота — в центре рыжебородые ваниры, в стальных доспехах и рогатых шлемах, по бокам их — стигийцы. Причем, судя по разнице в обмундировании, иные из них были не регулярным войском, а фанатиками Сета, пришедшими умереть за своего страшного бога. За пешим войском виднелось около полусотни колесниц. На самой большой из них восседал царь Стигии, Сигерих Первый, Избранник Великого Змея.
И все же стигийское войско, уступало армии Нголы по меньшей мере раз в пять.
Видя этого Нгола прибодрился — пусть даже у них и лучшая позиция — он сомнет их количеством. Он подал знак и тут же грохнули боевые барабаны, по всему войску прокатился воинственный клич. Королевский слон поднял вверх хобот и затрубил, вслед за ним затрубили и остальные звери. В ответ сверху раздался крик дракона.
Наступление началось.
Ливень стрел обрушился на противостоящие армии. Несмотря на подавляющее численное превосходство у Нголы, легкой победы ожидать не приходилось. Шемитские лучники с обеих сторон стреляли одинаково хорошо, но вот мастерство стигийских и гирканских стрелков было выше, чем у черных, луки их были лучше и били дальше. Кроме того, среди черных лучников, доспехи имели только кешанцы.
Нгола нахмурился, глядя, как редеют его стрелки, как ломается строй. Похоже, пора показать вражескому полководцу особое оружие армии Зембабве.
— Посмотрим, как тебе это понравится, Сигерих, — проговорил он сквозь зубы. Он кивнул сидящему на соседнем слоне погонщику и тот, кивнув в ответ, вскинул вверх вымпел с большим красным полотнищем. Протрубил рог и снова раздался пронзительный крик сверху. Делающие круги над войском драконы резко развернулись и устремились вниз. Ноги наездников пристегивались к упряжи дракона и таким образом руки у них оставались свободными. Драконьи всадники снимали с плеч луки и натягивали стрелы, готовясь дать первый смертоносный залп по лучникам. Нгола откинулся на спинку своего трона, на его лице вспыхнула довольная улыбка — сейчас драконы расстроят лучников врага, а потом и сами произведут изрядное опустошение среди воинов. Он уже видел, как перестают стрелять стигийцы и гирканцы, как изумленно глядят в небо даже ваниры. Как ты теперь будешь выкручиваться, боевой товарищ?
Сигерих молча смотрел на несущуюся сверху крылатую смерть, лицо его было спокойным и отрешенным, как будто его вообще не беспокоило то, что происходит вокруг. Стигийцы, да и ваниры изумленно оглядывались на своего вождя, но тот, казалось, не замечал этого. Мысль его была далеко — проникая сквозь песок и толщу гранитных сводов, сквозь лабиринты подземелий и резные крышки саркофагов, она коснулась сознания нужного Сигериху существа.