– Впрочем, здесь все не у нас... –пробормотал Нил.
– Вы что-то хотели спросить, юноша? Нил вздрогнул и обернулся. В укромном тенечке, на шезлонге, столь же белом, как стол и стул, возлежал средних лет человек, лысый, но с длинной бородой, и с приятной усмешкой глядел на него ясными, умными глазами.
– Я, собственно... Э-э, как называется эта роза? – не сразу нашелся Нил.
– Если вы про ту шпалеру, которую рискуете повалить, коли попятитесь еще на шаг, то этот вид именуется "La Belle Cecile"<Прекрасная Сесиль (фр.).> и славится среди знатоков исключительной длиной стебля, девственной белизной и характерным чуть кисловатым ароматом. Но, возможно, вы имеете в виду скромные кремовые создания, что высажены вдоль центральной аллеи. Они называются "Many Happy Returns". Весьма подходящее название, вы не находите?
Нил кивнул. Так по-английски поздравляют с днем рождения, но буквально это означает "много счастливых возвращений". То есть, тебя будут рады видеть снова и снова...
– По правую же руку от вас особо крупная разновидность алой махровой розы "Chateau Rouge"<Красный замок (фр.)>. Этот вид отличается... Впрочем, вы ведь не ботаник.
Нил молча покачал головой. Ему вдруг стало неловко, что он не ботаник.
– Ступайте-ка лучше в дом, – предложил бородатый незнакомец. – Вас определенно ждут.
– Меня? Но кто? Никто не знает, что я здесь, да и я...
– Но вы же пришли.
Незнакомец улыбнулся, показав белые зубы, и закрыл глаза. Нил постоял еще немного, но более тревожить этого странноватого, но симпатичного господина не решился и побрел к дому, глядя во все глаза и на каждом шагу открывая что-нибудь эти глаза радующее. Так, по обе стороны от ступенек, ведущих к центральному входу, он залюбовался двумя симметричными наклонными партерами, искусно составленными из цветов, кустиков, разноцветных камней и мхов, и украшенных небольшими гранитными химерами, вроде тех, что на Нотр-Дам.
Нил мало что понимал в архитектуре, точнее сказать, ничего не понимал, и определиться со стилем того здания, в которое вот-вот войдет, не мог. То ли современное, но сделанное под старину, то ли действительно старинное, но недавно тщательно отреставрированное. Он медленно поднялся по ступенькам и замер перед двухстворчатой застекленной дверью, не решаясь ни войти, ни заглянуть вовнутрь. Дом, казалось, сам понял его замешательство, где-то нежно зазвенели колокольчики, и створки стеклянных дверей бесшумно разъехались. Словно в новом Пулковском аэропорту. Ничего не оставалось, кроме как войти.
В просторном беломраморном холле было тихо, прохладно. Справа, спиной ко входу, расположился высокий и длинный диван, служивший одновременно своего рода барьером, отгораживавшим от холла нечто вроде гостиной – пара столиков, глубокие мягкие кресла, на стенах – беспредметные картины прохладных, спокойных тонов, высоченный камин с зеркалом и большими позолоченными часами на полке. Причудливые выпуклые стрелки показывали без пяти шесть. Над камином – громадных размеров кабанья голова с устрашающими клыками и ветвистыми рогами. Прямо впереди – прозрачная, невероятно широкая дверь, точная копия входной, вела в светлый круглый зал со множеством столов, накрытых белыми скатертями в красную и голубую клетку. Слева – чуть изогнутая лестница со светлыми деревянными перилами и ступеньками, покрытыми приглушенно-алой ковровой дорожкой. Все объемы интерьера были непривычно велики, глаза Нила непроизвольно искали какой-нибудь предмет поменьше, покомпактнее и сами собой остановились на черном лакированном столике у подножья лестницы.
На столике были беспорядочно раскиданы газеты, журналы, брошюры. Среди названий на незнакомых Нилу языках он автоматически выхватил несколько понятных. Толстая, в цветных фотографиях газета называлась "The Daily Bread"<Хлеб насущный (буквально "ежедневный хлеб") (англ.)>. Поверх нее наискосок лежала книга в глянцевом бумажном переплете с красочным изображением длинного хрустального стакана и соломинки. Нил взял ее в руки, прочитал название. "Good Living for Good Livers"... Краткое руководство по приготовлению коктейлей. Смешное название – можно понимать как "Хорошая жизнь для крепких печенок" или "Хорошая жизнь для хороших жильцов"... Нет, "жильцы", конечно, не совсем то слово, но не скажешь же "житоки"... В общем, для тех, кто живет в свое удовольствие. Еще какой-то журнальчик по-французски. "Aucune Rancune"<Без злословия (фр.)>. Никакого, значит... чего? В общем, надо надеяться, "никакой бяки". На краешке стола Нил увидел и русскую книгу – на серой обложке лиловыми буквами косой заголовок "До сиреневой звезды. Очерки русского пофигизма". Нил потянулся было к заинтриговавшей его книге, но тут заметил, что она основательно запаяна в плотный полиэтилен. Разорвать упаковку он постеснялся, а потому взял в руки номер "The Daily Bread". Через первую полосу наискосок тянулся заголовок:
"Many Happy Returns, M & М, Sweetest Couple!!! Three Cheers for Mickey and Minnie!!! The Golden Jamboree of the Mices' Golden Union"<С днем рождения, сладкая парочка!!! Трижды ура Микки и Минни!!! Золотой сабантуй золотого союза Маусов (англ.)>.
– И что пишут? – произнес приятный девичий голос из-за спины.
– Да вот... – Нил заставил себя. говорить медленно, спокойно, будто голос его нисколько не взволновал. – Золотая свадьба Микки и Минни Mayсов.
– "Бредятина" верна себе. Прямо-таки сокровищница мудрости, кладезь ценнейшей информации.
Стараясь не спешить, он обернулся. Никого. Посмотрел вокруг – никого.
– Кстати, раз уж ты стоишь, будь добр, сделай мне джинджер-сламмер, – продолжил голос как ни в чем ни бывало.
– Кого?
Нил растерялся окончательно. Заколдованный замок, невидимка, неисполнимые поручения. Будто пьяный сказочник перемешал "Аленький цветочек" и "То – не знаю что".
– Джинджер-сламмер, – повторил голос. – Имбирный эль, на полпальчика джина и много-много льда.
– Где? – оторопело спросил Нил.
Голос рассмеялся, как колокольчик зазвенел.
– Сразу за лестницей увидишь стойку. Джин на полке, стаканы на стойке, лед и эль – в холодильнике. Заодно и себе плесни.
– Чего?
Голосок вновь рассмеялся.
– Чего хочешь, глупый. Вина, пивка, сока... Нил сделал робкий шажок, другой – и остолбенел. За лестницей до самой двери в круглый зал тянулась длинная металлическая стойка, обтянутая красной кожей. Из-за стойки частоколом вырастали длинные блестящие рычаги с черными рукоятками. На рычагах красовались разноцветные разнокалиберные таблички. "Амстел". "Хайнекен". "Дос-Эквис". "Гролш". "Гиннесс". "Карлсберг". И еще, и еще, и еще... Нил перевел завороженный взгляд наверх. На двух застекленных полках он увидел не меньше сотни бутылок всех мыслимых цветов и форм. Мартини в шести вариациях. "Кампари". "Бейлиз"...
– Эй, босс! – окликнул голос. – Как проходит инвентаризация?
– Прости... те.
Сконфуженный Нил устремился к высоченному холодильнику и, заставляя себя не глазеть на всякие диковины, хранимые за стеклянными дверцами, быстро отыскал большую бутыль с желтой этикеткой "Ginger Ale" и черное пластмассовое корытце с искрящимся льдом. На боку у корытца был приделан какой-то рычажок, Нил надавил на него, внутри что-то хрустнуло и из корытца выпрыгнул ледяной кубик, стукнул Нила по носу и упал на пол. Нил хотел было нагнуться за ним, но сообразил, что в питье этот лед уже не годится, а как засунуть его обратно – непонятно. На стойке стоял красный пластмассовый ящик со стаканами, Нил вытащил один и вновь засмотрелся – длинный стакан голубоватого стекла был не круглый и не граненый, а квадратный в сечении, с закругленными углами. Нил поднес стакан к корытцу, вновь щелкнул рычажком, умудрился поймать стаканом кубик льда и, весьма довольный собой, принялся шарить глазами по полке в поисках джина. Нашел аж шесть разных бутылок и остановил свой выбор на "Бифитере", поскольку видел такую посудину (пустую, естественно) у приятеля в коллекции и, следовательно, был с этим напитком знаком. Плеснул, как было ведено, совсем немножко, доверху долил имбирным элем и со вздохом облегчения (притомился от сильных впечатлений) двинулся вдоль стойки на выход.