– Это особые окна, так называемые порталы, – пояснил Верджил, без труда прочитав мысли Нила. – Они выходят совсем в другие места, и без хорошей подготовки в них не рекомендуется даже заглядывать, поскольку иные из этих мест далеко не так приятны, как наш Фрамбуаз Дорэ.
– Фрамбуаз Дорэ? – переспросил удивленно Нил.
– Присядем?
Они уселись за ближайший столик, причем Верджил тут же непринужденно закинул босые ноги прямо на белую скатерть и продолжил:
– Фрамбуаз Дорэ – это старинное название того дивного местечка, где мы сейчас находимся. Впрочем, оно давно уже не употребляется, и мы называем его просто Sweet Home.К сожалению, это понятие плохо поддается переводу на русский.
– Отчего же нет? Милый дом, родной дом.
– Это не совсем то. Родной дом – это место, где ты родился, или где живешь, или где живут твои родители, A home,помимо этого, означает такое место, где тебе хорошо и где ты оказываешься вовсе не благодаря своим достоинствам и заслугам, а просто по праву рождения. Один наш поэт именно так и выразился: "Something you somehow don't have to deserve".
Нил узнал цитату, и это несказанно его вдохновило:
– Наш поэт? Это же Роберт Фрост сказал! Здесь что, Америка?
– Не совсем... Скажем так, Запад.
– Запад вообще? Как это?
– Ты, наверное, уже понял, что у этого места свои, особые отношения с пространством и временем... Так уж повелось, что, мечтая о лучшей жизни, человек всегда обращал свой взор в сторону заката. Вспомни Западный рай Индры, вспомни Платона, вспомни Острова Блаженных в преданиях кельтских народов. У американских индейцев, самого западного, с точки зрения географии, народа, путь в Страну Большой Охоты лежал на запад. На запад же уплывали, покидая Средиземье, эльфы господина Толкина... А орды Чингисхана, а американские пионеры – думаешь, их не вела все та же извечная мечта о блаженном Западе?
– Но Спаситель придет с Востока! – неожиданно выпалил Нил.
Верджил улыбнулся в ответ:
– Придет с Востока и уведет спасенных – куда? Спасителям едва ли свойственны кривые пути.
Верджил усмехнулся, достал из кармана джинсов помятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, затянулся. Нил вдохнул аромат небывалой сладости и силы.
– Эт-то что? – с легкой запинкой спросил он.
– "Латакия – Дикий Мед". Мое собственное изобретение. Берешь коробку обычной мак-бареновской "Латакии", добавляешь...
Нил громко расхохотался.
– Ты что? – с легкой обеспокоенностью спросил Верджил.
– Вот уж не думал... Я-то химичу, потому что не достать ничего...
– А я химичу, потому что все достать. – Верджил со смехом бросил Нилу пачку и плоскую, черную с золотом зажигалку. – Угощайся.
Нил внимательно посмотрел на пачку. На глянцевом белом картоне не стояло ни слова, зато рельефно проступал красно-желтый силуэт рогатого кабана, которого Нил видел в гостиной над зеркалом. Повеяло неприятным холодком.
– Это что такое? – как можно небрежнее спросил Нил, показывая на изображение.
– Не что, а кто, – поправил Верджил. – Кернунн, Хранитель Дома.
– Это его портрет над зеркалом висит?
– Это не портрет. Это он сам. Точнее, его голова, а сам он – в зазеркальном пространстве, недоступном никому, кроме него.
– Боже!
Верджил поморщился.
– Не Боже, а Хранитель. Он спит, но все видит. И если почувствует, что Дому что-нибудь угрожает... Ладно, схожу выжму еще сока, а ты походи здесь пока, посмотри, как все устроено. Только на еду и питье особенно не налегай, аппетит испортишь. У нас сегодня рождественский ужин.
– Но ведь лето?
– И что?
– Но Рождество зимой...
– Что такое Рождество?
– Ну, когда Христос родился...
– Кто такой Христос? – Ну, это... Сын Божий.
– Все мы дети Божьи. И каждый день кто-то родился...
Верджил вышел в гостиную-прихожую, а Нил подошел к непонятным серым экранам, расположенным на стене. Стоило ему подняться на приступочку, которая тянулась вдоль экранов, ближайший экран замерцал приятным для глаз зеленым светом, а мелодичный женский голос радушно произнес:
– Хэлло! Добро пожаловать в наше домашнее кафе.
Нил вздрогнул от удивления и поспешно сошел с приступочки. Экран мгновенно погас, и все стало так, как прежде. Он осмотрелся, еще раз шагнул на приступочку.
– Хэлло! Добро пожаловать в наше домашнее кафе, – с той же жизнерадостной интонацией произнес голос.
На зеленом поле экрана проступили разноцветные квадратики со словами:
Hors d'oeuvres |Salads |Soups |Sauces & Seasonings |Fish & Seafood |Meat
Poultry & Game |Vegetarian Delight |Lacto-Ovo Feast |Side Dishes |Cheese Board |Just Desserts
Soft Drinks &-Juices |Beers |Wines |Hard Stuff |Hot Beverages |Fruit
Suggestion: Menu №1 |Suggestion: Menu №2 |Special Requests |Small |Medium |Large
Browse by Letter |Browse by Country |Browse by Group |Be Your Own Cook |OK |Serve
Нил диким взглядом окинул таблицу, моргнул – и английские надписи тут же сменились русскими.
– Дотроньтесь до экрана в желаемом секторе, – бодро посоветовал голос, и Нил ошалело ткнул в квадратик "Закуски" на теплом силиконовом экране.
Три верхних ряда моментально запестрели множеством цветных картинок, во всех аппетитных подробностях изображающих всякие мыслимые и немыслимые вкусности. Нил несколько секунд молча изучал картинки, а потом нажал на изображение чего-то круглого и зеленого, политого чем-то розовым. Изображение тут же выросло в половину экрана, а под ним загорелась надпись: "Авокадо под крабовым соусом".
– Понятненько, – сказал Нил и ткнул в кнопку "ОК".
Послышался тихий звон колокольчика, и тут же ярко загорелись квадратики "Small, Medium, Large". Нил сообразил, скромно нажал на "Medium", снова на "ОК" и на "Serve". На экране высветился вопрос: "That's all?" и под ним два квадратика "Yes" и "No". Нил нажал на "Да", раздалась тихая барабанная дробь, экран выдал нечто вроде мультипликационного салюта, и из щели под экраном на белом подносе выехала тарелочка с авокадо под крабовым соусом и обернутые салфеткой нож и вилка.
– Мерси, – на всякий случай сказал Нил и спустился в зал.
Если бы в природе существовало такое блюдо, как копченый кабачок, то как раз на него было бы похоже это самое авокадо, крабовый же соус оказался именно тем, чем и должен был оказаться – мелко наструганным крабом в майонезе. В целом было совсем недурственно, Нил пожалел лишь о том, что не заказал к авокадо кусочка хлеба, и остатки соуса пришлось вылизывать языком, благо в столовой никого не было.
Покончив, таким образом, с закусками, Нил вновь, теперь уже намного смелее приблизился к чудо-автомату, выбрал квадратик "Вино" и смело задал алфавитный поиск. Через минуту он обрел желаемое – большой стакан славного мозельвейна "Die Nackte Arsch"<Голая задница (нем.)>. Выходит, вино с таким колоритным названием действительно существует.
Потягивая на ходу вино – белое, чуть сладенькое, с приятной горчинкой, – Нил принялся расхаживать по залу, разглядывая то, чего еще не успел разглядеть. В частности, если пройти мимо питательных автоматов налево, то за застекленной дверью будет бильярдный зал с двумя зелеными столами и одним светло-коричневым, а если налево – музыкальный салон с бархатными портьерами, глубокими, уютными креслами и небольшой сценой, на которой господствовал ярко-красный концертный рояль. Нил без колебаний вошел в салон, поднялся на сцену, поставил стакан на крышку рояля, уселся на круглый табурет, открыл рояль – оказалось, "Стейнвей" – и для разминки пробежал пальцами по клавишам. Великолепный глубокий звук, идеальная настройка.
– Мамаше бы такой, – шепотом сказал Нил и еще раз прошелся по клавиатуре...
Когда Нил учился классе примерно в седьмом, фирма "Мелодия" вдруг шлепнула подряд три больших пластинки замечательного русского шансонье Александра Вертинского, прежде если и не запрещенного, то и не сильно разрешенного. Старшее поколение, слушая, вспоминало молодость, а молодое открывало для себя, что, оказывается, можно и так. На какое-то время мудрый старый Пьеро по популярности почти сравнялся с "Поющими гитарами". Каждый дворовый бард, наряду с бессмертными шлягерами "Сека, сека повязала" (слова народные, музыка народная) и "Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то" (музыка Леннона и Маккартни, слова Марка Подберезского), норовил включить в свой репертуар, как минимум, "Над розовым морем".