Именно потому, что камлание воспринималось всеми участниками как реальность, шаманское представление захватывало зрителей гораздо больше, чем современный спектакль в исполнении талантливых актеров. Академик В. В. Радлов, наблюдавший обряд проводов души у алтайцев в 1860 г., писал:.Дикая сцена при магическом освещении костра произвела на меня настолько сильное впечатление, что я еще долгое время следил глазами за шаманом, совершенно забыв обо всем. Алтайцы также были потрясены жутким обрядом, их трубки упали на землю, и четверть часа в юрте господствовала полнейшая тишина”. О том, как глубоко захватывало участников шаманское действие, мы можем судить и по случаям из жизни эскимосов. Бывало, что шаман на камлании объяснял внезапно обрушившуюся на людей беду как кару свыше: кто-то из присутствующих нарушил принятые нормы поведения. И нарушители предписаний добровольно каялись перед соплеменниками.
Как нельзя приравнять камлание к театральному спектаклю, так нельзя и поставить знак равенства между шаманом и актером. Хороший шаман, несомненно, обладал всеми необходимыми для актера данными, в частности развитым художественным мышлением. Но шаман больше, чем актер. Представляя по ходу камлания различных персонажей, он в первую очередь изображает самого себя. Даже если он вдруг становится медведем или гагарой, это все равно он, полностью слившийся со своим духом-помощником. В театре актер и герой действия — разные лица. Когда актер после спектакля освобождается от костюма и грима, он перестает быть Гамлетом или Отелло. Но шаман, сняв костюм и отложив бубен, остается шаманом, и свершенные во время камлания подвиги принадлежат ему. Именно он, а не кто-либо другой пробирался опасными тропами в подземном мире или смиренно склонялся перед божествами небесных сфер. Именно он, находчивый и ловкий, сумел спастись от козней врагов и победить вредоносных духов. Роль, которую взял на себя шаман, неотделима от него самого; это — вся его жизнь.
Актерский талант — лишь часть тех качеств, которыми должен обладать шаман. Мы уже знаем из предыдущих глав, что для шаманского дела нужны острая наблюдательность, глубокий ум, хорошая память, богатый практический опыт. „Шаман — не только жрец и врач, а также советник, прорицатель, представитель таинственных знаний и, особенно у чукчей и эскимосов, лучший сказочник, певец, баян. Поэтому шаманство… является… соединением религиозного культа, первобытной науки, медицины, музыки и поэзии”, — писал в 1936 г. В. В. Солярский. Это многообразие функций шамана В. Г. Богораз считал очень древним и видел в шаманстве „слитную первобытную форму”. Перечисляя качества, которые были нужны хорошему шаману, мы понимаем, как много зависело от одаренности, от личных качеств человека, ставшего шаманом. Если у духовенства классовых религий (например, христианства) функции служителя культа определялись его должностью, а не особыми способностями, то функции того или иного шамана прямо зависели от его личных данных. Он мог взяться только за то дело, которое было ему по плечу. Чем больше он умел, тем шире были его функции, тем выше авторитет и место в обществе. Как уже говорилось, наряду с шаманами „сильными”, которых природа наделила разносторонними дарованиями, у всех народов были и шаманы „слабые”, не поднявшиеся до заметных профессиональных высот, нечто вроде полушаманов. В. И. Анучин, кажется, первым заметил, что далеко не каждый человек, начавший шаманить, становился настоящим шаманом. Немало шаманов-новичков сами объявляли, что не способны на служение по высшему разряду, и всю жизнь оставались в начинающих. И так как в шаманстве на „продвижение вверх” мог рассчитывать только действительно годный к этой профессии человек, мы можем полагать, что во все времена были как „сильные”, так и „слабые” шаманы, и не вполне шаманы, псевдошаманы — лица, которым было доступно исполнение лишь отдельных ритуальных действий, входящих в обычную практику шамана.