В 70-х годах я несколько раз присутствовал на камланиях, проводимых узбекскими шаманками. Некоторые из участниц обряда впадали в экстаз, но это состояние, как правило, длилось недолго и, на мой взгляд, не захватывало их с должной силой. Я как-то сказал об этом женщинам. Они объяснили, что мое присутствие их стесняло. Обычно, когда нет мужчин, они быстрее приходят в экстаз и полностью отдаются своим видениям.
Итак, состояние экстаза присуще не только шаману. Его могут испытывать и другие участники камлания. Этот факт также обращен против представления, будто экстаз есть проявление психического расстройства шамана.
Объясняя экстаз как результат самовнушения, мы можем лучше понять проблему шаманского обучения. Каким путем постигал шаман секреты своего непростого ремесла? Казалось бы, трудно представить себе, чтобы новичок-шаман мог взяться за дело, не пройдя предварительной выучки у опытного мастера. Н. Н. Харузин писал: „Шаманские приемы у каждой народности более или менее строго выработаны. Отсюда следует, что специальное обучение шаману необходимо”. Однако этнографы собрали немного сведений, которые подтверждали бы существование „школы” шаманов. Обучение новичка искусным шаманом существовало у бурят; похоже, что своего рода шаманская „школа” была и у ненцев. Во второй половине XIX в. у ненцев подростка „похищали” и увозили в семью шамана-учителя. Там его учили обращаться с бубном, „притворяться, делать фокусы, читать непонятные слова, кричать на все звериные голоса, подражать змеиному шипу, голосом изображать медвежью походку по хворосту, беганье белки по ветвям”. И у селькупов „шаман, согласившийся обучить (начинающего), часто оставался в чуме родных молодого шамана и жил там некоторое время, реже увозил ученика к себе”.
Однако у многих народов традиции непосредственного обучения обнаружить не удалось. Нганасаны, например, „противятся суждению о том, что существует школа шамана или вообще обучение его кем-то”. По воззрениям нганасан, шаман должен делать то, что предписывают ему духи и божества. Обходились без выучки и среднеазиатские шаманы. Как объяснить отсутствие шаманской „школы”? Быть может, сам факт обучения держался в строжайшей тайне от посторонних? Нет. Просто „школа” — не единственный и не обязательный путь обучения. Нужными для шамана знаниями можно овладеть самостоятельно. Представления об устройстве мира, о духах известны всему коллективу, да и о деталях шаманской обрядности хорошо осведомлен каждый интересующийся этим предметом соплеменник шамана. Что касается навыков, то их дает практика. Это подчеркивал и
Н. Н. Харузин. „Само обучение заключается не только в усвоении обрядов, но и в развитии необходимых шаману качеств”, — писал он. Человек, который готовится стать шаманом, „во время подготовительного периода развивает и совершенствует эти качества. Он стремится увеличить количество и ясность видений и снов, учащать припадки, приводить себя в возбужденное состояние”.
Начинающий шаман ищет уединения. Вдали от посторонних глаз он пробует свои силы в пении, в искусстве владеть бубном. М. Н. Хангалов сообщал, что у бурят избранный духами молодой человек „удаляется в лес, на гору и там начинает у разведенного костра шаманить, призывая богов громким неестественным голосом, и нередко падает в обморок… Такое уединение отчасти полезно, потому что неофит здесь упражняется в телодвижениях, интонации голоса, мимике лица, чтобы начать свою будущую карьеру вполне подготовленным, искусным, ловким и находчивым”. И у селькупов будущий шаман часто уходил в тайгу или в пустой чум и пел в одиночестве. Селькупы говорили, что в это время „он учится петь, учится сам ходить по шаманским дорогам”.