У тувинцев отправлялись в лес за ободом и делали бубен родственники шамана. После того как бубен и колотушка были готовы, сородичи приступали к „оживлению” бубна. В начале XX в. обряд проводили родственники шамана и его соседи. Но еще в прошлом веке, по утверждению стариков, обряд „оживления” бубна совершался только членами рода. Во время торжества шаману вручали ритуальную одежду, сшитую его сородичами.
Шаманы селькупов и энцев также никогда не делали сами культовых атрибутов. Селькупы считали обязательным участие во всех работах представителей обеих групп родов, на которые они разделялись, — Орла и Кедровки. Выделкой шкуры дикого оленя для бубна, колотушки и костюма занимались женщины. Они же обтягивали кожей бубен и шили костюм. При этом работу полагалось выполнять одинаковому числу женщин из обеих групп. Деревянные части бубна и колотушки заготовляли и обрабатывали двое мужчин, один из группы Орла, другой из группы Кедровки. Железные подвески к бубну и костюму ковались мужчинами-кузнецами из родов Орла и Кедровки.
Традиции селькупов отражают поздний этап, когда шаманы из родовых уже превратились в общинных служителей культа и были связаны со всеми группами народа. Но родовой принцип в обычаях сохранен отчетливо. Каждый род был обязан способствовать становлению шамана.
5. Некоторые народы признавали теснейшую связь между священными предметами шамана и его сородичами.
Так, по мнению селькупов, каждый человек из рода шамана был совладельцем шаманских атрибутов. После смерти сородича культовые предметы шамана умышленно портили. Полу шаманского кафтана, нагрудник и кожу бубна продырявливали, обечайку бубна и колотушку ломали, нижнюю часть посоха подтачивали. С бубна, кафтана и нагрудника снимали подвески, находившиеся на правой стороне. Снятые подвески изымались из обращения. Их тщательно запаковывали и вешали на кедр в глухом лесу. „Собственностью умершего родича это имущество считается потому, что он принадлежал к тому же роду, что и шаман, и в лице своих сородичей (если не лично сам) участвовал в изготовлении и „оживлении” частей шаманской одежды. Он сам как представитель того же рода, что и шаман, имел тех же родовых духов — предков-покровителей”. После смерти сородича шаману готовили новый бубен и костюм. „Умрет брат или сестра, взрослый сын или дочь, бубен нужно было ломать, даже если он был только вчера оживлен, и заменить его новым”, — рассказывали Е. Д. Прокофьевой старики шаманы.
Право рода на культовые предметы шамана проявлялось и в обычае сохранять наиболее важные веши после смерти шамана. У эвенков еще в начале XX в. новый костюм шамана сооружался „на средства всего рода, т. к. затраты значительны”. После смерти шамана его костюм „сохраняется обычно в роде и переходит к следующему шаману вместе с духами”. Ненцы погребали шамана в повседневной одежде (если у него был наследник), а шаманский костюм с большинством подвесок переходил к сыну или внуку — будущему шаману. Кеты после смерти „большого” шамана оставляли у его могилы специально сделанную копию его обрядового одеяния, а подлинный костюм берегли. У селькупов часть шаманских подвесок сохранялась и передавалась преемнику. Они изображали предков, духов — покровителей всего рода и считались неповторимыми.
6. Родовой принцип организации общества отражен и в мифологических воззрениях, связанных с деятельностью шаманов. У ульчей, например, шаман должен был сопровождать душу умершего в загробный мир. Каждый род имел свою дорогу, свои средства перевозки. Душу умершего из рода Киле шаман доставлял на изюбрах, северных оленях или на медведе, а у других родов — на собаках.
Селькупские шаманы групп Орла и Кедровки имели общую дорогу в мифическую жаркую горную страну, куда они отправлялись при обряде „оживления” бубна, чтобы у дерева принести в жертву оленя. Но обратно их пути расходились. „Шаман из рода Кедровки… делал поворот против солнца и шел по дороге, встречая на пути пороги, водопады. Шаман из рода Орла… делал поворот по солнцу и шел своей дорогой”. У шаманов этих групп были и разные „шаманские реки", по которым они плыли во время путешествий в иные миры, — Орловая речка и Кедровки речка. На „верхнем” небе, по селькупским верованиям, росли семь жертвенных деревьев. Три из них принадлежали „орловой половине” и три — „кедровки половине”. Около этих деревьев шаманы каждой группы приносили свои родовые жертвы. А между деревьями возвышалась могучая береза. Это уже было общее для всех родов дерево. Здесь приносили жертвы все селькупские шаманы, независимо от групповой принадлежности.