Говорят, что точность – вежливость владык. Убийцы про себя могут сказать то же самое.
***
– Как же можно! – всплеснул руками торговец. – Вы шутите, не правда ли? Вы посмотрите, каков этот шелк, как на нем играют лучи солнца!
Он схватил со стола ткань и поднял ее повыше, подставляя под падающий из окна свет. Нельзя не признать, тут он прав. Тем не менее, я возмутился:
– Мне-то какое дело до света?! Я в комнатах работаю, не разгибаясь… вы когда-нибудь видели, как писцы работают? Видели б – не требовали с меня столько!
– Я уважаю труд людей кисти и чернил, но разве вы не понимаете, как дорого мне обходятся такие товары? – не уступал лавочник. – Вы ведь берете лишь небольшую полосу…
– …именно потому, что на большее у меня не хватит серебра, – закончил я. – Были бы цены пониже – может, я бы и взял больше…
Кажется, его проняло. Даже задумался, почесывая затылок; ожидая решения, я поправил полу желтого плаща. Цену за кусок шелка торговец вряд ли сбавит, но у меня хватит денег на любую покупку в его лавке. Можно подумать, я только за шелком сюда явился.
В конце концов на два динара торговец цену сбавил. И то хорошо; как я уже сказал, денег у меня хватает, но я по природе своей экономен и покупать стараюсь необходимое. Как сейчас.
Покинув лавку, я неспешно двинулся прочь, прикидывая в уме, хватит ли у меня времени превратить полосу шелка в шнур. По идее, должно…
– Эй! Ты, в желтом плаще! А ну стой!
О. Как неудобно. Значит, городская стража уже связала желтые плащи стекольщика и торговца воедино? Мои поздравления, хотя эта особая примета предназначалась не для них.
Приятно видеть, что в этом городе за порядком следят разумные люди, как бы это мне ни мешало.
Я повернулся к стражнику – высокому усатому воину с тяжелым клинком на поясе и копьем в руке. На лице у меня читалось исключительно недовольство человека, которого оторвали от важных размышлений и которому не дают к ним вернуться.
– Ты кто такой? – сурово спросил стражник. Взгляд его скользнул по моей фигуре, задержался на чернильнице и футляре для кисти на поясе. – Писец?
– Нет, – кисло ответил я, – профессиональный убийца.
Стражник посмотрел на меня и зашелся хохотом, хлопая себя по коленям. Я напустил на себя вид оскорбленного достоинства, и скрестил руки на груди; в конце концов блюститель закона выпрямился и махнул рукой.
– Иди к демонам. Убийца, тоже мне… на свою б рожу посмотрел…
Все еще посмеиваясь, он двинулся прочь; я, раздраженно фыркнув, последовал своей дорогой.
Как же плохо люди иногда верят совершенно правдивому заявлению, принимая его за ложь. Прискорбная особенность человеческого разума. Конечно, толика силы, проникающей в голос и заставляющей отринуть правду, считая ее выдумкой, тоже причастна, но все равно прискорбно.
***
Прекрасен высокий зеленый лес на рассвете. Прекрасна игра света в листьях и ветвях, прекрасны щебет птиц и шелест ветра.
Прекрасны собравшиеся на охоту люди – роскошью нарядов, богато украшенным оружием и великолепными скакунами.
Прекрасна темнота, еще таящаяся в лесу и меж ветвей, скрывающая человека, что облачен в должный наряд, превращающий его в лесную тень.
Не могу не отметить, что шелковая петля в моих руках тоже прекрасна. Не так-то просто быстро превратить полоску материи в смертоносную удавку, но я много практиковался. Конечно, сгодилась бы и любая другая крепкая ткань, однако моя нынешняя цель принадлежит к высокому роду, и шелк для нее будет единственно подходящим выбором.
А вот и он, впереди своей свиты. Высокий человек с надменным орлиным профилем, великолепно держится в седле прекрасного маруканского жеребца и покачивает копье в руке с небрежной грацией бывалого воина. Он готов нести гибель поднятому зверю; в том, что гибель ожидает его самого, есть некая странная справедливость, которую лесные боги бы оценили.
Я чуть расслабился, готовясь сделать одно движение; купленный вчера шелк скользнул в пальцах, когда я сменил позу.
Но она стояла между миром и всем, что было хуже.
Прозвучал рог – и рассветная тишина мигом разбилась десятками голосов и топотом копыт. Охота началась – во всех смыслах.
Лес недостаточно густ, чтобы кони сломали там ноги, но кроны достаточно широки, чтобы охотники оставались в приятной тени; потому-то он и избран для охоты. Разумно. Я выбрал этот лес по той же самой причине.