Иносолан извинилась за неофициальность приема, объяснив, что во время беременности старается избе ч гать условностей этикета. Она усадила гостя в большое удобное кресло, придвинутое к очагу, предложила горячего эля, объяснив с улыбкой, что эль следует подогревать, погружая в него докрасна раскаленную кочергу, и показала, как это делается.
Сама королева уселась напротив и во время их беседы временами открывала папку с бумагой для рисования. В ходе разговора она что-то рисовала, поглядывая на капитана, а слушала с таким вниманием, будто косноязычные рассказы Эффлио положительно завораживали ее. Как только Иносолан чувствовала, что он уже выложил все, что знает, она легко и непринужденно меняла тему беседы. Вопросы королевы демонстрировали практичный склад ума, а круг ее интересов казался неисчерпаемым: мореплавание, урожаи, моды, торговля – и политика, разумеется. Королева оказалась благодарным слушателем.
В приемную величаво вплыла Кейди – в бальном платье и снова с тиарой матери в волосах – но твердо была отослана прочь. Пару раз вбегала и ее младшая сестра Ив: бедняжка жаловалась, что Кейди ведет себя противно, просто гадко, и всякий раз королева терпеливо и с неизменным юмором улаживала скандал. Позднее Эффлио обнаружил, что Гэт все это время молча сидел в углу, слушая их разговор.
Королева извинилась за отсутствие мужа; совершенно напрасно, кстати, знала бы она только… хотя, наверное, знала. Король отправился на материк осматривать пасеку, объяснили она. Обещал вернуться до прилива… «Чем позже, тем лучше», – не без облегчения подумал Эффлио.
Он редко встречал женщин, смыслящих в политике, но, впрочем, он впервые разговаривал с королевой. К счастью, сам капитан худо-бедно в этом разбирался и вскоре уже рассказывал Иносолан о набегах гоблинов и об их поражении в стычках с легионерами, о волнениях дварфов в Двонише и троллей – в Мосвипсе (нынче даже тролли, кажется, хотят сплотиться; кто бы мог подумать?) и особо – о джиннах… Эффлио следил за проворными пальцами королевы и за игрой теней на ее лице, пока вокруг не сгустилась тьма. Огонь дружелюбно потрескивал, наполняя комнату терпким ароматом древесного угля. Временами капитан задумывался о Порт-Импе: сильно ли изменился город, живет ли там его дочь и найдется ли у ее очага местечко для старого моряка?
И вдруг посреди рассказа Иносолан отложила в сторону папку с набросками, что-то раздраженно пробормотав. Она скрестила руки и некоторое время, хмуря золотистые брови, следила за пляской пламени в очаге. Затем она подняла голову и печально улыбнулась гостю.
– Да, я знаю ущелье Костей. Ужасное место.
Зарк и Краснегар между тем были в Пандемии чересчур далекими соседями.
– Ээ… думаю, сейчас оно стало еще ужаснее, миледи.
– Конечно! – Королева вздохнула. – Но зачем все это? Ведь я прекрасно знаю халифа. Выдающийся человек.
Это было уже тоже несколько чересчур. Как видно, лицо Эффлио выдало его мысли. Иносолан озорно улыбнулась:
– Я могла бы рассказать и более невероятные вещи. Ведь я была его женой!
К счастью, в наступивших сумерках нельзя было разглядеть, какой цвет приняло сейчас лицо Эффлио.
Королева вновь перенесла задумчивый взгляд на угли в очаге.
– Император одобрил наш развод. В Хабе, конечно… Азак… он был тогда только султаном. Он вернулся в Зарк, а я добралась до Краснегара. Потом он провозгласил себя халифом и пустился во все тяжкие завоевывать мир. Я часто думаю, может быть, увечья, нанесенные ему той ночью… Еще эля, капитан?
Эффлио отказался, чувствуя, что перебрал.
– Вы много путешествовали, мадам.
– Да. И мой муж – еще больше. – Иносолан покосилась на темные окна. – Он что-то запаздывает. Если Рэп не вернется через несколько минут, мы сядем за стол без него. Надеюсь, он не пропустил прилив.