В свежесть ночи вплетались запахи порохового дыма, гари, отхожих ям, сырости и тлена. И еще — аромат крови. Неуловимый, он пропитал, казалось, все вокруг, прозрачным маревом окутывая, дразня и маня, заставляя мысли путаться, а десны зудеть. В душе шевельнулось нехорошее предчувствие и сомнение в правильности затеи, которые решительно отмел.
Группа дислоцировалась в низине на окраине лесного массива. Деревья еще не зазеленели, и опушку прикрывала сверху большая маскировочная сеть. Пара землянок, одна из них — командирская и одновременно штабная, а вторая — для остальных вампиров, да небольшой крытый грузовой фургон, вроде жандармского для перевозки заключенных — вот и вся база.
Мой новый командир — Жозеф Бенезет — участвовал еще в Наполеоновских войнах в звании капитана. Немногословный и хладнокровный мужчина средних лет, с давно уже вышедшими из моды лихо закрученными усами, в поношенной форме без каких-либо знаков отличия. Ни подразделения, ни чинов, ни званий. Встретил он пополнение в моем лице равнодушно, проворчав только, что от одного бойца толку мало, и добавил в адрес командования еще несколько непечатные выражения.
Осматривая и знакомясь со скудным временным лагерем, обнаружил знакомых из Парижа, входящих в состав группы. Мир тесен. Во-первых, Ксавье — молодой вампир из катакомб, которого узнал за несколько дней до войны. Он и поведал о событиях, последовавших после моего ухода из подземелий.
В самом начале боевых действий, по катакомбам прошлась «жесткая метла» подручных Эйдриана Толе, и все вампиры, независимо от пола, возраста и готовности выйти наверх, были поставлены перед выбором — или считаются мобилизованными, или подлежат уничтожению. Несогласных и воспротивившихся, как, например, почти всех головорезов дикаря Зулууа, уничтожили на месте, остальные поняли, что шутки закончились и вариантов нет. Кое-кому все же удалось улизнуть наверх, как-то Базиль покинул группу за день до облавы. Оставшиеся приняли свою участь и были распределены на различные участки фронта.
Вместе с Ксавье к командиру Бенезету попали Парис и Леонард, которым не повезло остаться в вечности. Первый наступил на противопехотную мину, и его разорвало в клочья, а бывшему противоборствующему главарю снесло голову осколком снаряда. Несмотря на бессмертную природу, наши собратья гибли довольно часто, так что немудрено, что Лазар посетовал на их нехватку. Наибольший урон диверсанты несли, если доводилось столкнуться с аналогичными немецкими группами, тогда бой шел на равных и, как правило, нес немалые потери с обеих сторон. Поэтому состав подразделения насчитывал всего десяток вампиров, в основном молодых, не старше пяти лет. Ясно, отчего злился командир, видно, надеялся на более многочисленное пополнение, чем моя скромная персона.
Вторым парижским знакомым оказался Астор Мартиньез, он работал в автомастерской сначала у Леговца-старшего, а потом у Золтана, где я видел его неоднократно. Но к удивлению, парень был не нашим собратом-вампиром, а оборотнем, чем немало рисковал, ежедневно находясь бок-о-бок с кровным врагом. Уж не знаю в чем причина: во взаимовыгодном сотрудничестве с министром Катри или во врожденной толерантности, но я, в отличие от большинства своих собратьев, не испытывал ни вражды, ни ненависти к хвостатым, чего нельзя сказать об остальных членах группы. Астор уже полгода служил здесь механиком-водителем и во многом был очень ценен и даже незаменим в дневное время, но неприятельское отношение к нему было видно невооруженным глазом. Он старался держаться особняком, выполняя свою работу, хотя командир и предупредил, что лично оторвет голову любому, кто его тронет.
Еще двоих встречал в нижнем «Соблазне», кажется, мы пару раз бывали партнерами в игре. Никаких эмоций по поводу моего появления в отряде не возникло, и с первых дней я понял, что здесь нет командного духа, привычного на субмарине. Скорее, возникали ощущения чего-то знакомого, будто уже видел или испытал подобное. В памяти всплыл рассказ Оливера, о его молодости в катакомбах и выживании, когда сам за себя и один против всех. Что же, этого следовало ожидать.
Теперь мои офицерские эполеты не имели никакого значения, как и наличие банковского счета или аристократическое происхождение. Важен вампирский возраст, сила, боевой опыт и определенные навыки, если таковые имелись. Мы понимали, что всего лишь пушечное мясо, грозное оружие, мощная, но не ценная боевая единица. Расчет ставился на то, что вампиры могут принести немалую пользу на передовой, но их потери не только неважны, но и желаемы, как и бойни в катакомбах. Создавая подобные организации, Совет убивал двух зайцев — избавлялся, опять же, от излишков молодняка, легко восполняемого со временем, и привносил вклад в войска.
Мое новое назначение сказало мне о многом, когда проанализировал свое положение. Лазар посетовал, что у меня нет должной подготовки для разведки, отметив во мне личность с большим потенциалом, но, не моргнув и глазом, отправил все же на передовую, давая понять, что никто жалеть обо мне не будет. Тоже вполне ожидаемо, и придется признать, что я всего лишь мелкая сошка.
Разобравшись в себе, заинтересовался, что же держит здесь остальных членов группы, ведь вампиру, по сути, все равно на указы и команды. Любой из них мог быть уже по ту сторону Ла-Манша, а не вязнуть в грязи и не дышать пороховым дымом. Оказалось по-разному. В ком-то, как и во мне, еще был жив патриотический дух и судьбародины небезразлична. Другие не видели принципиальной разницы между своей жизнью до этого и тем, что творилось вокруг, видно, не слишком повезло с первыми годами вечной жизни. Третьим казалось, что война дает безграничные возможности для удовлетворения вампирской жажды — реки крови вдоволь, никаких запретов на убийства, ежедневный риск, будоражащий нервы. А один даже считал, что таким образом возмещает Франции и ее жителям причиненный им самим вред, искупает грехи.
Вновь судьба предоставила мне шанс испытать себя, а может, просто открыто насмехалась мне в лицо. Спать отныне пришлось на втором ярусе грубо сколоченных лежаков, прикрытых прелой соломой, поверх которой набросили грубое серое одеяло. Удовольствие еще то, при наличии в довольно тесном помещении десятка мужчин, из которых половина звучно храпела, заглушая дневную канонаду. Впервые действительно раздражала невозможность выйти днем из укрытия. О таком благе цивилизации, как душ, или о столовых приборах и мечтать не приходилось. Условия спартанско-походные, минимальные. Пришлось отнестись философски. Полагаю, солдатам в окопах приходится не легче. К тому же, нехотя пришлось признаться, что Оливер вновь оказался прав, утверждая, что школа катакомб мне не помешает. После вонючей камеры и сна на камнях меня мало что могло смутить.
Так началась моя служба, на которой, я надеялся, смогу приносить стране, несомненно, большую пользу, чем прежде, хотя точно знал, что на награды и почести на этот раз рассчитывать не стоит. По сути, мы и наша деятельность даже после войны так и останемся известны лишь самому узкому кругу командования. Однако вскоре надежды на честные и равные сражения, как я их себе представлял, начали рассеиваться как дым, когда стало ясно, насколько вампирские теневые бои отличаются от всего, что я знал или представлял о войне в целом.
О том, какого рода задания нам предстоит выполнять, я получил представление уже следующим вечером. Командир даже не утруждал себя вводным инструктажем или тактическими приказами. Для диверсионной группы, как я вскоре уяснил, любые средства хороши. Чем больше жертв, тем успешнее ночь. Военный кодекс для нас являлся пустым звуком, его попросту не существовало, как, по сути, и нас.
Несмотря на то, что война на суше давно приняла затяжной характер, и обе стороны глубоко закопались в землю, прорыв несколько линий окопов, тянущихся на многие километры, и выстроив различные заградительные сооружения, для вампиров это были горячие ночи. Едва на искалеченную стонущую землю опускалась темнота, наступало наше время. Словно бесшумные ночные демоны, мы проникли на сопредельную сторону и двинулись к небольшому немецкому аэродрому, где на днях приземлилась эскадрилья новых Фокеров. «Главное, — как приказал командир, — чтобы ни один самолет не поднялся в воздух».