— Бросовый материал, — отмахнулся Оливер. — В нашем славном городе не разгуляешься особо, приходится выбирать тех, кого никто искать не будет. Помнишь, мы с тобой на днях веселились в компании двух прелестниц? Я еще поинтересовался у них об их жизни и родных, и выбрал себе ту, которая назвалась сиротой, без родственников?
Я, конечно, вспомнил; тогда я решил, что просто ему эта девушка понравилась больше, теперь понятно, чем. И как мне к этому относиться, интересно?
— Без экспериментов и подробного изучения я не смог бы ничего добиться, — спокойно продолжал Оливер, — Только аутопсия дает мне полное представление о нашем совершенном организме. Прости, я увлекся и забыл о времени, поэтому не успел прибраться перед твоим приходом. Это проблема?
Он внимательно посмотрел на меня. Нет, он буквально впился в меня своим немигающим взглядом ядовитой змеи. И как я раньше не замечал в нем этого? Но, он мне нужен. Мне пришлось срочно напомнить самому себе, что, как бы я не относился к его таким вот достаточно омерзительным развлечениям, он моя дорога в будущее. А, значит, мне придется не обращать внимание, задвинуть чувство гадливости куда подальше.
«Ну, что поделать», — думал я, стараясь не смотреть в сторону молодой и красивой недавно еще девушки, которая, помнится, так заразительно хохотала, а сейчас тихо лежала, выставив напоказ свои внутренности. У каждого, видно, есть свои недостатки. Кто-то ест в кровати, оставляя крошки, кто-то людей режет. В конце концов, я вампир, а не кисейная барышня, и многое успел уже повидать со времени своего обращения, отчего, будучи человеком, у меня волосы бы дыбом встали.
Из его дома мы вышли молча, как я ни настраивал себя, так сразу принять неожиданно открывшиеся мне факты об Оливере не получалось. Он и не навязывался, более ничего не объясняя. Даже в Бельвиль меня под утро отвез; напился я этой ночью, надо сказать, основательно.
На следующий же день я узнал из газеты о событии, которое могло повлечь за собой весьма серьезные последствия для всех. Наследник Австро-Венгерского трона эрцгерцог Франц Фердинанд посетил Боснию, где вчера, двадцать восьмого июня четырнадцатого года, был убит террористом. Такого немцы не простят сербам. В воздухе все сильнее чувствовалось неминуемое приближение большой войны.
=== Часть 4 ===
Точка отсчета
Глава 01
День взятия Бастилии приближался. В этом году отмечалось сто двадцать пять лет этому выдающемуся и памятному для Франции событию, и мне необходимо было выбрать соответствующий костюм для маскарада. Решив, что не стоит надевать что-то слишком вычурное, остановился на костюме испанского гранда. Черное и серебро; шелковая сорочка, кушак, укороченный плащ, шпага, шляпа и полумаска — элегантно и мужественно.
За оставшееся время, кроме тех крупиц информации, которые мне дали Катри и Кэмпбел, я попытался узнать еще хоть что-то о тех, кто олицетворял в Париже сверхъестественную власть. С префектом все более-менее ясно — он сам выразил заинтересованность в сотрудничестве. Отец Боливар, как человек, пока для меня не слишком полезен. К ведьмам до поры до времени я соваться не собирался. Остались как раз мои собраться-вампиры, о которых я очень осторожно попытался собрать доступные сведения, чтобы составить собственное мнение, представлять, с кем придется иметь дело и как лучше подобраться к тому, что хотел от меня Катри.
Жан-Баттист Лазар — негласный глава Совета и его создатель, один из старейших и уважаемых вампиров Парижа, суров и властен, очень авторитарен и авторитетен. Имел небольшой особняк в центре города, но бывал там редко, предпочитая все свое время проводить за городом в старинном поместье. Ему принадлежат довольно обширные сельскохозяйственные угодья и виноградники. Значительная часть земель сдана в аренду, остальными распоряжается энергичный управляющий. Похоже, очень долгая жизнь выработала у вампира склонность к уединению и тишине.
Эйдриан Толе — личность довольно непривлекательная, на мой взгляд, если не сказать больше. Тоже из старых вампиров, хотя моложе Лазара. Известен своей нетрадиционной ориентацией, но вовсе не это вызывало к нему неприязнь. Несмотря на занимаемый пост, я не заметил к нему особого уважения, скорее страх и желание держаться от него подальше. Объяснялось это высокомерным и склочным характером, манией величия и паранойей, истеричностью и неоправданной даже для вампира жестокостью. Агрессивный гомосексуалист — гремучая смесь. Он считал себя светочем высокой моды, но и это усугублялось безмерной эксцентричностью. Насколько я смог выяснить, ему принадлежали либо контрольные пакеты акций, либо доля в доходах большинства парижских магазинов от кутюр и самих домов моды, а также парфюмерных фабрик.