— А Вам не кажется, месье, что это несправедливо, ведь относительно Вас мы находимся в полном неведении, — похоже, не зря прелестная Женевьев считалась в Совете парламентером и дипломатом, а также послом и представителем Парижского Совета. Жан-Баттист спокойно отмалчивался, предоставив ей разбираться с назойливым воздыхателем.
Ступив на этот скользкий путь, тем не менее, я постепенно начинал обретать почву под ногами. Ведь сейчас это было как раз именно то, чего я добивался.
— Разрешите представиться, Джорджес Блэр Ансело, юрист, к вашим услугам, — вновь слегка поклонился я, одновременно снимая маску и даря вампирше свою коронную обворожительную улыбку, — для друзей просто Джори.
— Так что? — обратилась Женевьев к Лазару, — дадим господину юристу проявить, как он утверждает, свои невероятные таланты? — видно, все же без последнего слова главы Совета не обойтись.
— Я слышал о Гаэтане Ансело, — повернулся тот ко мне, — кажется, он отошел от дел и передал все преемнику. Ты имеешь к нему отношение?
Что же, пока еще авторитет моего отца выше моего даже в этих кругах.
— Это мой отец, — скромно ответил я.
— Ну, что же, Ансело, ты сам на это напросился, — раздраженно заключил Лазар, — не знаю, добьешься ли ты благосклонности Женевьев, затевая это, но, если ты разочаруешь нас, боюсь, тебе придется поближе познакомиться с нашим третьим коллегой. Впрочем, у тебя еще есть несколько часов, чтобы попытаться скрыться из города, если ты передумаешь.
— А ты, — обернулся он к вампирше, — раз уж все равно не видишь другой возможности, можешь, конечно, использовать своего настырного воздыхателя. Сегодня же на закате отправитесь вдвоем. В пути подробнее расскажешь ему об этом деле и дашь необходимые бумаги для ознакомления. Но помните, если все же результат окажется плачевным, отвечать головой будете оба.
— До скорой встречи, месье Ансело, — попрощалась со мной вампирша. — Раз уж я Вам доверилась, полагаю, как истинный рыцарь, теперь Вы несете ответственность и за свои слова, и за мою жизнь. Буду ждать Вас сегодня вечером у себя, и захватите багаж. Боюсь, даже при всех Ваших талантах, задача у нас с Вами будет не из легких.
«Ну, вот и все», — с огромным удовлетворением думал я, возвращаясь к гостям. Моя миссия на сегодня завершилась успехом. Главное, чтобы он не стал последним в моей жизни, но об этом волноваться уже поздно.
Пожалуй, — как говорила Женевьев, — этот праздник и для меня подошел к концу. Мне еще необходимо собрать вещи в дорогу и отдохнуть. Однако, прежде чем покинуть маскарад, необходимо позаботиться и о своих потребностях. Хотя еще прошлой ночью я неплохо провел время с симпатичной белокурой милашкой, подумывая о том, чтобы сделать ее своей пассией на ближайшее время, прямо сейчас я почувствовал острую необходимость сбросить эмоциональное напряжение этой ночи.
Танцы еще продолжались, и через несколько минут в моих руках оказалась вполне подходящая девица. Светло-русые волосы завиты в мелкие кудри, видно, парикмахеру пришлось немало поработать щипцами. Одетая в ярко-алый с золотом костюм восточной танцовщицы, она производила впечатление легкой добычи. Встретившись взглядом с ее блестящими глазами, я понял, что не ошибся в своих предположениях.
И уже довольно скоро мы ехали в сторону Парижа. Прямо в экипаже я начал страстно целовать одалиску, быстро лишая ее костюма. Она была не слишком умелой, но очевидно, сохраняя инкогнито под маской, чувствовала себя достаточно раскрепощенной и с большим желанием включилась в игру. Однако, как ни странно, в этот раз плотские утехи не помогли мне полностью расслабиться и отвлечься от того разговора в подвале, который грозил стать для меня судьбоносным.
Разумеется, я и не думал, как предположил Лазар, бежать из Парижа, не для того все затевалось, не в моем характере показывать спину проблемам. Но, тем не менее, пока я довольно машинально отвечал на шалости своей партнерши, в голове продолжали крутиться совсем не эротические мысли. Чем могло все это мне грозить? В самом худшем варианте развития событий — смерть или бесчестие. Трусом я и раньше не был, а перешагнув однажды грань, отделяющую жизнь от небытия, я уже точно знал, что если придется, то смогу спокойно взглянуть в лицо этой даме с косой.
А вот перспектива потерять свое лицо, репутацию, прослыть пустозвоном могла стать для меня крайне неприятной. Поэтому я понимал, что у меня просто нет другого варианта, как разрешить эту бельгийскую ситуацию в нашу пользу, тем или иным путем склонить Эванджелину к сотрудничеству. Не думаю, что фортуна сейчас подбросила мне неразрешимую задачу, хотя по ответственности и важности она, пожалуй, будет значить куда больше, чем мои амбициозные поединки с Модаусом Гринбергом.