После завтрака мы разошлись по своим номерам, чтобы отдохнуть перед переговорами. Когда я, галантно поводив Женевьев до двери ее номера, просто пожелал ей приятного отдыха, она озадаченно приподняла бровь, но ответила мне той же вежливостью. Я вполне сознательно не только ни пытался активно ухаживать, чтобы соблазнить ее, но и более того, вел себя так, словно проявлял положенную галантность, но как женщина она меня не интересовала ни в малейшей степени.
Конечно же, пресыщенная назойливыми воздыхателями красавица ожидает от меня иного, более привычного поведения, уверенная, что и в эту авантюру я ввязался исключительно для того, чтобы покорить ее сердце. Что же, такого развития я тоже не исключаю, но сейчас для меня гораздо важнее совсем другое. А создать лишнюю интригу вокруг себя тоже не помешает.
Глава 04
Вечером мы с Женевьев прошли в небольшой конференц-зал, предназначенный для переговоров или деловых встреч, вскоре туда же прибыла и Эванджелина с помощницей, и тут мне на ходу пришлось корректировать свою стратегию поведения. Все оказалось еще хуже, чем я себе представлял.
Женщина была не просто некрасивой, она выглядела так, словно ей абсолютно все равно, какое впечатление она производит на окружающих: глухой немодный костюм мышиного цвета с длинной юбкой делал ее похожей на старую деву — директрису католического женского колледжа, добавляя еще десяток лет ее не самому юному возрасту. Короткая, почти мужская стрижка, которые мне очень не нравились в современной моде, полное отсутствие каких-либо украшений, за исключением скромного обручального кольца на безымянном пальце левой руки. Немного странно, если поверить, что двадцать лет назад ее благоверный сбежал с любовницей.
Никаких следов макияжа ни на белесых ресницах, ни на бесцветных губах. Ни малейшей попытки хоть как-то загримировать дефекты кожи или хотя бы подчеркнуть принадлежность к женскому полу. Нет, скорее, это даже была своего рода бравада, подчеркнутое равнодушие, за которым, наверняка, скрывалось немало сильных чувств. Пожалуй, на общем невзрачном фоне выделялись только глаза, бесспорно выдающие цепкий ум и сильный характер.
Её спутница отличалась от своей патронессы лишь чистой кожей. В первое мгновение я даже растерялся. Какое счастье, что, продумывая линию поведения, я не понадеялся лишь на собственный шарм и талант обольстителя, в данном случае фиаско мог бы потерпеть и я. Не настолько я неразборчив, пусть этого и требует дело.
Даже обычные комплименты, не говоря уже о каких-то высокопарных словах, здесь прозвучали бы фальшиво. Тем не менее, правил приличия и дипломатической вежливости никто не отменял, и вслед за Женевьев, представившей меня, как полномочного представителя вампирского совета Франции, я сдержанно, но максимально доброжелательно приветствовал дам, как положено, поцеловав им руки.
Ответное приветствие прозвучало кратко и сухо, словно Эванджелина с трудом сдерживала раздражение. Во время этого обмена любезностями, окинув меня холодным внимательным взглядом, она буквально впилась глазами в мою спутницу, словно желая испепелить на месте, похоже, Женевьев успела порядком ей надоесть за время длительных переговоров.
Официантка поставила на низкий столик поднос с вином, кровью и легкой закуской и удалилась, а мы, наконец, смогли приступить к делу. Понимая, однако, что маловероятно, что в данном случае помогут даже самые веские аргументы, тем не менее, я решил начать именно с них. Женевьев, еще раньше использовав все доводы, предпочитала помалкивать, с напускной безмятежностью удобно устроившись в кресле и неспешно потягивая из своего бокала.
Похоже, она не преувеличивала, когда говорила, что теперь все только в моих руках. Эванджелина слушала меня внимательно и терпеливо, словно выполняя тягостную, но неизбежную обязанность. Тем не менее, было видно, что она уже давно все решила и не собирается пересматривать свое решение.
Отдавая себе отчет в почти полной бесполезности того, что я сейчас делаю, я, кажется, превосходил здесь себя даже по сравнению с состязаниями с Гринбенгом. Но если твой противник одновременно и арбитр, причем небеспристрастный, к тому же, заранее все для себя решивший, никакая логика и самые веские аргументы не действуют. Но я все равно продолжал говорить с упорством носорога, почти не останавливаясь и не делая пауз, не давая Эванджелине возможности вклиниться и все отвергнуть.
Еще усаживаясь за стол переговоров, подвинув стулья дамам, я слегка отстранился от Женевьев, словно дистанцируясь от нее, и сделал это намеренно, ведь на подсознательном уровне чувствовал, что в немалой степени неудачные переговоры моей патронессы обусловлены разительным отличием ее прелести по сравнению с более чем унылой и грубой внешностью бельгийки.