Те времена ушли, им на смену пришло более свободное эмансипированное общество, и я уже открыто осталась его первой помощницей во всех делах. Удивительно только, что я сразу не придала должного значения переменам, которые с ним происходили незадолго до описываемых событий. Простите, что посвящаю Вас в такие личные подробности, но он вдруг стал все чаще избегать близости со мной, чего прежде никогда не случалось. Если бы речь шла только о постели, это было бы ужасно, но все же полбеды, но Эширандор перестал со мной советоваться, делиться, рассказывать о своих делах, смотрел на меня даже не как на пустое место… — она замолчала, словно собираясь с духом, видно было, что даже сейчас, спустя десять лет, ей тяжело говорить об этом, — в его глазах теперь я видела лишь брезгливость и отвращение, словно он с большим трудом переносил само мое присутствие рядом с собой. И это стало просто невыносимо, — на этом месте ее голос дрогнул, выдержка изменила ей. — Когда же я попробовала сама его о чем-то спросить, он довольно грубо и резко меня оборвал, чего тоже раньше никогда себе не позволял. Можно было бы подумать, что он внезапно перестал мне доверять. Но даже его официальный помощник, соратник и старый друг Диссаньон, тоже вампир из наших дальних родственников, обратил внимание на то, что Эширандор как будто не в себе. Он отстранил и его не только от участия в переговорах, но и от подготовки документов, да и вообще стал чрезмерно мнительным и подозрительным ко всем. И вот тогда я все-таки решилась на то, что сама считала преступлением: втайне от него пробралась сюда, в деловое крыло. Дверь оказалась запертой, чего раньше у нас не водилось, но разве вампира это остановит? К счастью, отобрать вторые ключи от сейфа, которые всегда хранились у меня, супруг не сообразил. И вот, когда я увидела, наконец, проект договора, который с небольшими поправками был уже предварительно одобрен моим мужем, волосы на голове у меня зашевелились. В соответствие с этим документом вампиры в Бельгии становились практически полностью бесправными существами, целиком зависящими от воли ведьм. Ни о каком паритете и речи не велось, они «имели право», а мы же только «должны» и «обязаны». Я понимала, что фактически это будет выглядеть предательством с его стороны в глазах наших собратьев. И что мне было делать? Не могла же я предъявить ему такое обвинение публично. Прямо спросить об этом мужа? Наверное, раньше бы я так и сделала, но теперь в лучшем случае меня бы просто поставили на место, а в худшем? Даже Диссаньону я не могла открыть правды, но и откладывать стало слишком опасно.
И вот, на следующий день довольная Микаэлла, вновь явилась в наш дом, якобы чтобы продолжить обсуждение. Надо отдать должное, она действительно была необыкновенной красавицей, к тому же умной и хитрой, наподобие этой вашей Женевьев, не мудрено, что мой муж увлекся ею. Когда они с Эширандором заперлись в кабинете, спустя некоторое время я прокралась следом и, едва попав в это крыло, прислушавшись, уловила весьма характерные звуки супружеской измены.
В тот момент я, наверное, впервые в жизни потеряла голову. Я не могу даже припомнить, как влетела в запертый кабинет, но и любовники, похоже, ничего не успели сообразить. Кажется, ведьме, которая, бесстыдно задрав юбки, оседлала моего благоверного прямо вон на том диване, — кивнула она головой в сторону кожаного предмета мягкой мебели, — я свернула шею первой, а за ней последовал мой оторопевший супруг. Я стояла и смотрела на них, лежавших одну на другом — на раздавленною мною подлую ведьмовскую гадину и изменника, которого любила больше всего на свете и который, несомненно, скоро очнется, и осознавала, что моя жизнь на этом закончилась. Даже если он не убьет меня сразу на месте, то, скорее всего, навечно замурует в подвале. Ведь в последнее время, он, кажется, только и искал повод, чтобы избавиться от меня, а тут такая возможность. Хотя в тот момент смерть меня совсем не пугала. Несмотря на то, что он только что буквально разорвал мне сердце, я знала, что не смогу его добить. Но сейчас я обязана была думать уже не только о себе, а и обо всем нашем сообществе. За все эти долгие-долгие годы, что мой муж возглавлял бельгийских вампиров, я привыкла на первое место ставить именно коллективные интересы. И выбор, который сейчас стоял передо мной, был очень жестоким. Принести в жертву себя было не так сложно, как осознание того, что итогом этого окажется предательство общих интересов тех, кто верил моему мужу. Времени на раздумья у меня почти не было, и тогда я пошла на еще одно преступление. Я решила просто малодушно отложить решение этой проблемы хотя бы до тех пор, пока мне не удастся каким-то образом защитить всех, кто нам доверился. Пока Эширандор не очнулся, я поместила его в наше подземелье. В каждом старом вампирском доме найдется подобное.