В сборнике двести два автора составляют как бы единое целое. Это "дитя человеческое", вобравшее в себя боль, страдания и надежды всех наций. В единый "голос человека" сливаются голоса миллионов.
В осажденном Севастополе пишет свой фронтовой дневник Евгений Петров. Смерть обрывает фразу...
Горит над Средиземным морем самолет Антуана Сент-Экзюпери...
В Афинах, в немецкой тюрьме, ведут на казнь греческого патриота Элефтериоса Киоссиса: "Привет тебе, Греция, мать героев!"
Род человеческий.
В голосе человека - твердость и вера.
"То, что произошло, ничуть не лишило меня радости, она живет во мне и ежедневно проявляется каким-нибудь мотивом Бетховена. Человек не становится меньше оттого, что ему отрубают голову". Юлиус Фучик из тюрьмы в Берлине.
"Социализм, во имя которого я умираю, придет... Будь и ты борцом, люби справедливость". Иван Владков, Болгария, письмо сыну.
Голос человека - слабый стон, крик о помощи:
"Восемь дней я в оковах. Одиночная камера... Мучат проклятые цепи. О господи боже, за что ты покинул меня? Мои дорогие сестренки, Мина, Мими, помните бедную Лоранс, она вас любила... Неизвестная француженка, тюрьма, 1942 год.
У человека - острое зрение, "зрячая совесть".
Английского солдата Алана Луиса в сорок третьем - сорок четвертом годах послали служить в Индию. Он сравнивал величие Востока с "маленьким, замкнутым и суетливым западным миром", приглядывался к населению, слушал разговоры бенгальских крестьян: "В народе затаено глубокое чувство вражды и презрения к ним". Луиса томил стыд. В письме домой он писал: "Я хотел бы приехать сюда учителем, врачом, кем угодно, но только не солдатом. Быть в Индии солдатом - это нехорошо, низко".
Алан Луис видел то, чего не хотели видеть политики, государственные мужи. Он погиб в 1944 году, в Бирме...
Человек слеп.
В лагере смерти Терезиенштадт содержались в особом блоке слепые. Врач Карел Флейшман из Чехословакии - тоже узник - пробирался к ним в блок, рассказывал, как выглядят лица эсэсовцев, сторожевые вышки, крематорий и о том, что творится вокруг. Люди должны видеть правду, какой бы мрачной она ни была.
Существовала, однако, нравственная и политическая слепота, которой страдали миллионы зрячих. Они принимали ложь за истину, истину считали обманом, совершая преступления, верили, что творят добро, и, стоя на краю пропасти, искренне полагали, что находятся на вершине победы.
В последних записях Стефана Цвейга содержится горестное свидетельство о том, как в Англии поначалу восприняли мюнхенский сговор Чемберлена с Гитлером: ликовали в парламенте, ликовали на улицах, ликовала пресса - мир в Европе спасен, спасена честь Англии! В кино, где показывали хронику, "люди вскакивали с мест, кричали, били в ладоши и чуть ли не обнимали друг друга, охваченные чувством нового братства, которое должно отныне восторжествовать на земле", кто-то предложил воздвигнуть Чемберлену памятник. Потом наступило похмелье. "Уже через несколько дней стали известны мрачные подробности того, насколько безоговорочной была капитуляция перед Гитлером, как постыдно предали Чехословакию, которой были торжественно обещаны поддержка и помощь... Великий свет надежды угас".
1 сентября 1939 года люди стояли у радиоприемников - война воспринималась еще умозрительно: разве это обо мне, о моем доме, о моих детях?..
В день объявления войны очутился в Париже канадец Фрэнк Пикерсхилл. Он видел первое затемнение, всеобщий переполох. Тогда он подумал о человеческой беспечности. Неужели мир ничему не научился?
"Младшее поколение европейцев выросло на рассказах об ужасах войны, старшее узнало ее на собственном опыте. Известно, что каждая новая война автоматически и неизбежно оказывается больше и страшней предыдущей. В Эфиопии, в Испании, в Китае современная война показала свое истинное лицо". Все было даром. "Черт бы побрал этот подлый мир!" - восклицает Фрэнк Пикерсхилл, не подозревая того, что в эти же дни в другой европейской столице - в Берлине - теми же мыслями терзается немец Гейнц Кюхлер:
"Все время задаешь себе вопрос об исторической цене этой войны, которая началась вопреки горькому опыту последнего двадцатипятилетия..."
Пикерсхилл погиб 12 сентября 1944 года в лагере для военнопленных, Кюхлера убили в 1942 году под Вязьмой.
Сейчас, в 1962 году, можно повторить слова Пикерсхилла: "Младшее поколение... выросло на рассказах об ужасах войны, старшее узнало ее на собственном опыте". И что же? Учтен ли сыновьями Пикерсхилла и Кюхлера горький опыт отцов? Незачем перечислять общеизвестные факты. "Каждая новая война автоматически и неизбежно оказывается больше и страшней предыдущей". Мертвые предостерегают!..
В книге "Голос человека" мертвые рассказывают историю своей гибели. Солдатские могилы - весь земной шар: льды, болота, пески, глубь океана. Двести два автора поднялись из могил для посмертной исповеди. Личные трагедии неотделимы от трагедии времени. Что означает холм с деревянным крестом, с фанерным солдатским памятником? Это крайняя точка. К холму ведет незримая тропа - время, история. Война вызревала постепенно - из параграфов Версальского договора, из неурядиц двадцатых годов, безработицы, кризиса, из рукопожатия Шахта и Гитлера, из Антикоминтерновского пакта...
Знал ли итальянец Бруно Карлони, когда слушал радиорокот дуче, провозгласившего войну Абиссинии, что впереди - холм на берегу Волги?.. Эрик Найт из Менстона (США) видел, как сжигают в паровозных топках кофе, выбрасывают в океан апельсины. Есть ли связь между этими апельсинами и американской подводной лодкой, которую в 1943 году торпедировали японцы?.. Гаральд Генри, берлинский доктор философии, зарыт северо-западнее Москвы; где начало его тропы: на Унтер-ден-Линден, на площади перед горящим рейхстагом, в кабинете Тиссена?..
Империализм толкал мир в войну, а людей - в смерть, но многие не умели назвать беду по имени, думали, что над человечеством витает злой дух, с которым бесполезно бороться.