Ужасно тут закричал военный. Начал кричать и выражаться. Мол, палец ему почти начисто оттяпали. Тем более что палец совершенно не оттяпали, а просто немного захватили зубами. И крови-то почти не было — не больше полстакана.
Началась легкая перебранка. Военный говорит:
— Я, говорит, ну, просто пошутил. Если бы, говорит, я вам язык оторвал или что другое, тогда кусайте меня, а так, говорит, я не согласен. Я, говорит, военнослужащий и не могу дозволить пассажирам отгрызать свои пальцы. Меня за это не похвалят.
Фекла Тимофеевна говорит:
— Ой! Если бы ты мне за язык взялся, я бы тебе полную кисть руки оттяпала. Я не люблю, когда меня за язык хватают.
Начала тут Фекла Тимофеевна на пол сплевывать — дескать, может, и палец-то черт знает какой грязный, и черт знает за что брался, — нельзя же такие вещи строить — не гигиенично.
Но тут ихняя дискуссия была нарушена — подъехали к Ленинграду. Фекла Тимофеевна еще слегка полаялась со своим военным и пошла на Щукин.
1928
НАУЧНОЕ ЯВЛЕНИЕ
Давеча у нас в Гавани какая интересная история развернулась.
Иду по улице. Вижу — народ собирается около пустыря.
— Что такое? — спрашиваю.
— Так что, — говорят, — странное подземное явление, товарищ. Не землетрясение, нет, но какая-то подземная сила народ дергает. Нету никакой возможности гражданам вступать на этот боевой участок, около этой лужи. Толчки происходят.
А тут ребята дурака валяют — пихают прохожих до этого опасного участка. Меня тоже, черти, пихнули.
И всех, которые вступают, отчаянно дергает. Ну, прямо устоять нет никакой возможности, до того пронизывает.
Тут один какой-то говорит:
— Скорей всего это кабель где-нибудь лопнувши — ток сквозь сырую землю проходит. Ничего удивительного в этом факте нету.
Другой тоже говорит:
— Я сам бывший электротехник. Давеча я сырой рукой за выключатель схватился, так меня так дернуло — мое почтение. Это вполне научное явление, около лужи.
А народу собралось вокруг этого факта много.
Вдруг милиционер идет.
Публика говорит:
— Обожди, братцы. Сейчас мы его тоже втравим. Пущай его тоже дернет.
Подходит милиционер до этого злополучного участка.
— Что, — говорит, — такое? Какое такое подземное явление? А ну расходись…
И сам прет по незнанию в самый опасный промежуток. Вступает он ногами на этот промежуток, и вдруг видим — ничего, не дергает милиционера.
Тут, прямо, в первую минуту население обалдело. Потому всех дергает, а милицию не дергает. Что такое? Неужели наука дает такую курскую аномалию в своих законах?
Милиционер строгой походкой проходит сквозь весь участок и разгоняет публику.
Тут один какой-то кричит:
— Так он, братцы, в калошах! Резина же не имеет права пропущать энергию.
Ничего на это милиционер не сказал, только строго посмотрел на население, скинул свои калоши и подошел к луже. Тут у лужи его и дернуло!
После этого народ стал спокойно расходиться. А вскоре прибыл электротехник и начал ковырять землю.
А милиционер еще раз, когда народ разошелся, подошел без калош до этого участка, но его снова дернуло.
Тогда он покачал головой — дескать, научное явление, и пошел стоять на свой перекресток.
1928
КОШКА И ЛЮДИ
Печка у меня очень плохая. Вся моя семья завсегда угорает через нее. А чертов жакт починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты.
Давеча осматривали эту мою печку. Вьюшки глядели. Ныряли туда вовнутрь головой.
— Нету, — говорят. — Жить можно.
— Товарищи, — говорю, — довольно стыдно такие слова произносить: жить можно. Мы завсегда угораем через вашу печку. Давеча кошка даже угорела. Ее тошнило давеча у ведра. А вы говорите — жить можно.
Председатель жакта говорит:
— Тогда, говорит, устроим сейчас опыт и посмотрим, угорает ли ваша печка. Ежли мы сейчас после топки угорим — ваше счастье — переложим. Ежли не угорим — извиняемся за отопление.
Затопили мы печку. Расположились вокруг ее.
Сидим. Нюхаем.
Так, у вьюшки, сел председатель, так — секретарь Грибоедов, а так, на моей кровати, — казначей.
Вскоре стал, конечно, угар по комнате проноситься.
Председатель понюхал и говорит:
— Нету. Не ощущается. Идет теплый дух, и только.
Казначей, жаба, говорит:
— Вполне отличная атмосфера. И нюхать ее можно. Голова через это не ослабевает. У меня, говорит, в квартире атмосфера хуже воняет, и я, говорит, не скулю понапрасну. А тут совершено дух ровный.