Я – резиновая дубинка! Прежде здесь не водилось даже зубной щетки, её заменяла зубочистка из дерева. До моего появления хлестали слоновой жилой. Потом слоновая жила была запрещена.
Я – резиновая дубинка! На вид я черным-черна, на вид я мягка. Но бойтесь моей мягкости. До меня власти применяли дубовую палицу, кизиловую дубинку. Даже они проникались состраданием к своим жертвам: они ломались. А я никогда не ломаюсь. Подобно искусному политикану, я черна и мягка. Я гнусь, сгибаюсь, но не ломаюсь.
Я – резиновая дубинка! Тем, кто не знает самих себя, я доставляю удовольствие познать себя и меня тоже. Я в руке полицейского, я у него на поясе. Когда для меня нет дела, я, словно черная зловещая гадюка, свисаю с гвоздика на задней створке двери.
Я – резиновая дубинка! Величайшее открытие двадцатого века – это я. Говорят, есть какой-то атом, говорят, есть какая-то водородная бомба. Только ведь они передо мной ничто. Я нависла, как дамоклов меч. Под сенью моей дремлет свобода.
Я – резиновая дубинка! Когда я наношу удар, раздается звук, неповторимый звук. У всех людей, у всех народов я вызываю печаль. Предо мной даже немой заговорит, ворона превратится в попугая, косноязычный зальется соловьем. Я допрашиваю раньше следователя. Предо мной вы корчитесь, как дрессированная обезьяна. Я прикажу вам говорить – и вы заговорите. Я прикажу вам замолчать – вы замолчите. Если вы будете взывать к Аллаху, я не услышу ваших печальных стонов. У меня есть туловище, но нет ни ушей, ни глаз, ни сердца.
Я – резиновая дубинка! Это я разгоняю тех, кто хочет собраться вместе. Это я вздергиваю на дыбу свободу, это я охраняю демократию. Эй, люди, я – резиновая дубинка! Вот вам мое последнее слово. Твердо знайте и помните: если я сегодня ударю но спине вашего соседа, а вы при этом не почувствуете боли, – завтра ваш черед! Когда я бью кого-нибудь сегодня, а вы восклицаете: «Он погиб!», знайте, завтра и про вас скажут: «Они погибли!» Те, кто беззаботно радуется сегодня, завтра добудут себе привилегию быть избитыми мною. Я умею вправлять мозги. Такова я от рождения. Я – резиновая дубинка!
Ее величеству фасоли
Лавка «Канаат» бакалейщика Али. Стамбул.
Сударыня, благодетельница наша!
Я горжусь тем, что могу засвидетельствовать вашему величеству мое глубочайшее уважение. Вот уж сколько времени мы не имеем чести видеть вас на нашем столе, в своих мисках. Это обстоятельство нас сильно печалит, и наши желудки от этого беспрестанно урчат.
Увидеть лик вашей благороднейшей особы труднее, чем лицо какого-нибудь короля.
Сударыня, благодетельница наша!
Сжальтесь над нами, бедными и страждущими! Ведь в прежние времена мы варили фасоль кастрюлями, и с радостью поедали вас. Восторгам нашим не было конца. С тех пор как вы стали блюдом дворцового стола, вы забыли про нас, несчастных. Но мы, государыня наша, не можем вас забыть.
Макая хлеб в подливку, мы уплетали вас и наедались до отвала. При этом нам было все равно, есть ли у нас демократия, свобода, даже конституция с дарованными ею гарантиями.
Наевшись досыта, мы сгорали от жажды и пили столько, сколько влезало в глотку. Какие из ваших свойств самые примечательные? Вы обладаете способностью раздуваться в оболочке, в которую вы заключены. Вы и наши-то желудки раздували, словно барабан. А мы, развалясь, отдыхали. Сударыня наша, какое это было наслаждение!
Доктора доказали и объявили во всеуслышание, что вы придаете нам мужскую силу, которой мы так гордимся. Да, государыня наша, настоящими мужчинами становились не те, кто питался молочным киселем. Человек, выросший на фасолевых бобах, набирался силы, поднимал крик, смотрел исподлобья и хватался за нож.
Но теперь цена килограмма бобов подскочила до шести лир[8]. Мы совсем перестали вас лицезреть, совсем перестали встречаться с вами за столом, совсем забыли ваш вкус.
Ваше величество фасоль!
Вы опора наша, на вас уповая, мы появились на этом свете, женились, обзаводились чадами и домочадцами. А что за фокус вы выкинули, ваше величество? Разве можно наесться досыта фасолевыми бобами, когда килограмм стоит шесть лир? Ваше величество, вы обманули нас, вы, оказывается, отличаетесь непостоянством… Стыдно вам, ваше величество! Позор!
Пользуясь случаем, я прошу вас, благодетельница наша, любезно принять наши уверения в глубочайшем уважении.
Кофе и демократия